Дмитрий раздвинул занавески, распахнул окно.
После долгих лет одиночества и ожидания свободы, – все эти годы он смотрел, как падают листья, думал, что это последние листья, которые приходится видеть сквозь зарешетчатое окно, отделявшее его от мира прекрасных, близких сердцу воспоминаний.
В восемнадцать тридцать Дмитрий зашел в ресторан, оглядел зал, заметил устремленные на него любопытные взгляды. Не подходил на постоянного посетителя ресторана. На нем шеститысячный элегантный костюм, белейшая рубашка, галстук в клетку, манжеты скреплены позолоченными запонками. Власов недурно смотрелся.
Метрдотель встретила посетителя, проводила до столика, пожелала приятного вечера. Он сделал заказ.
Вскоре в зал вошла Эльвира. Дмитрий поднял голову и удивился.
– Бог ты мой. Какая она красивая.
На ней длинное платье из яркой ткани. Одежда облегала легкую фигуру. По плечам извивались золотистые волосы, глаза светились покоем и добротой. Дмитрия поразила непринужденная манера ее поведения, умение держаться свободно, открыто, но с достоинством.
Дмитрий встал, направился к Эльвире.
– Добрый вечер! – поздоровалась она.
Власов улыбнулся, ответил на приветствие, проводил до столика. Отодвинул стул, усадил её за столик.
К ним подошел официант, одетый в белую куртку, с шампанским в ведерке, открыл бутылку. Наполнил бокалы, не дожидаясь, когда содержимое в бокалах попробуют, поспешно удалился.
– За наше здоровье! – произнес Дмитрий, поднимая бокал.
Шампанское было хорошее.
Поставив бокалы, они не заметили, как появился официант, вновь наполнил их. Двигался быстро, наклоняясь над столом. Работал красиво. Бегал между столиков танцующей походкой, а бутылки открывал, будто это фокус со штопором и салфеткой. Еще улыбался. Улыбка не механически заученная, а добродушная, тонкая, чуть снисходительная.
Давно Власов не встречал человека, столь явно удовлетворенного своей работой.
Почему молодой парень выбрал такую профессию, когда все пути открыты перед ним? Он, в самом деле, доволен своей судьбой? Лет ему, наверное, около двадцати пяти. Власову казалось, что в этом была какая-то неправильность.
Заиграл оркестр, Дмитрий поднялся, пригласил Эльвиру на танец.
Она улыбнулась и сказала: – Люблю танцевать.
Оркестр старался. Мелодия классического танго была, трагической, рвущей душу на куски.