Взиииг-взаааг – скрипели несмазанные качели.
Через год после смерти жены завёл себе собачку. Ну, как завёл. Шёл из деревни на дачу, слышит, кто-то жалобно скулит в кустах, присмотрелся, а там щенок, маленький, чёрный, с белыми лапками, как в чулочках, мокрый, замёрз. Поднял он этот промокший комочек и засунул за пазуху. Принёс домой, оказалась сука, назвал её Жулькой. Стала Жулька его спутницей на все годы, пенсия была маленькая, он сам не всегда сытно ел, но для собаки всегда покупал кости, мясо и другие вкусности. Дом Жулька охраняла хорошо, но детей любила, бегала с ними купаться летом. Бегут они по улице, она посмотрит на Никодимыча, как будто разрешения спросит, а он ей: «Беги уж, чудо!», – и она радостно с ними убегает на речку. Только пьяных она не любила, почует, если пьяный по улице пойдёт, и лает-лает, остановиться не может.
– Никодимыч, ты домой не собираешься, а то смотрю, все уехали, а ты всё в огороде копошишься? Дорога размокнет, и я на джипе уже не проеду до декабря, – за забором стоял председатель товарищества Ванька Терехов. Появился он в посёлке лет 7 назад, купил участок у спившегося Генки Фролова, который в девяностые бросил работу, семью, продал «чёрным» риэлторам квартиру, дачу и пропал. Ванька оказался мужиком зажиточным, обнёс участок высоким забором, построил тёплый кирпичный дом, гараж, завёл злого «кавказца» по кличке Абрек, а через 2 года на общем собрании избрали его председателем садового товарищества. Он сразу развил бурную деятельность: привёз бригаду шабашников, и те построили насосную и водонапорную башни, а вот трубы по участкам тянули уже за деньги самих дачников, но скоро все поняли, что летний водопровод нужен – открыл кран и поливай огород, а раньше приходилось вёдрами таскать из речки или колодца. В перспективе были дорога и газ. Он ездил по разным инстанциям, но пока было непробиваемо, за газ такие неподъёмные деньги запросили, как будто его из Китая поездами надо доставлять, а дорогу даже в Кобылятино не могли построить, хотя деревня и отмечена на карте, но осенью они жили как на острове, даже дети в школу не ходили.
Вообще-то Никодимыч Ваньку уважал, тот иногда ходил по участкам, собирал мнения садоводов о том, как наладить быт и часто заходил к Никодимычу домой попить чаю, пообщаться. Тогда-то и узнал, что у Ваньки, вернее у Ивана Андреевича в 50 километрах своя заправка, с которой он и живёт, а в посёлок планирует переехать и жить круглый год, поэтому и хочет наладить нормальные условия, а ещё как-то рассказал, что в «лихие девяностые» связался с дурной компанией. Решили они денег быстро заработать на одном коммерсанте, но в последний момент, узнав, что всю семью «коммерса» будут «валить», решил «отыграть» назад, жалко стало детей, «повязал» он своих подельников и сдал в милицию. Дали ему год условно, а бандитам по 8 лет. Стали его травить в Брянске родственники «дружков», продал он квартиру и уехал в Подмосковье. Купил старую АЗС по-дешёвке, помог этот самый «коммерс», отдал почти все деньги, даже бензин первое время в долг брал, всю прибыль вкладывал в заправку, только через 2 года стал зарабатывать и купил дачу у них в товариществе.