Вот почему после службы мы собирались отправиться на пустынное поле и до полного изнеможения искать Красоту и Истину. Мы лежали бы в траве, высматривали ответы в небесах, создавали искусство, пытались стать настоящими. Во всяком случае, план был превосходный. Однако служба утонула в сумятице красок и звуков, и все стало таким странным. Ничто не казалось теперь достаточно реальным – ни парни в джинсовых комбинезонах, ни тряская поездка в кузове пикапа, ни густое пиво и мычание коров, ни фонтан крови, брызнувший, когда топор пробил толстую кожу, ни воющее животное, истекающее кровью. Густое пиво, густая кровь. Смеющиеся парни показывают средний палец воображаемому лицу в небесах. Смеющаяся Лэйси просит дать топор, а может, она его уже взяла и лужа под нами – это кровь, а может, ничего и не было, одни мечты, желания и кислотный угар.
Затем наступила темнота, мы очутились в амбаре на сене, и холодная рука скользнула в мои трусики.
«Просто скажи нет», – учили в школе, когда мы были слишком малы, чтобы представить такую необходимость, поэтому я сказала: «Нет», вытащила чужую руку из трусов и оттолкнула чье-то тело.
– Да ладно тебе, – сказало тело и уткнулось мордой мне в грудь. Я заметила рыжие волосы и почувствовала отвращение. Лэйси, зажатая между пареньком-фермером в клетчатой рубашке и тюком сена, стаскивала с себя лифчик и армейские ботинки. Фланель он носил безо всякой иронии. Это уж точно.
Я треснула по медноволосой голове и опять сказала: «Нет».
Он взвыл.
– Она говорила, ты назвала меня клевым.
Я оглядела парня (веснушки, кривоватая усмешка, глаза-бусинки, пухлые щеки) и подумала: «Может быть». Но «клевый» вовсе не означает, что я хочу это убогое животное – потное и неуклюжее. Что проку в клевом, когда он мусолит тебе сосок или слюнявит губы? Мой первый поцелуй был результатом проигранного кем-то спора; второй сорвали в темноте по ошибке. Теперь наступил счастливый номер три, и, когда я встала, парень буркнул:
– Вечно мне достается не та, – и принялся дрочить на сене.
– Лэйси, – позвала я; кажется, я плакала. В те дни я беспрестанно плакала. – Лэйси.
Она издала какой-то звук. Трудно говорить, когда ворочаешь языком в чужом рту.
– Отстань от них. – У рыжего были жуткие ногти и гнойные прыщи, и я без лишних слов поняла, что мне тоже достался не тот.