Не то чтобы я действительно была жалким изгоем – определенно нет, если мерить кинематографическими стандартами, согласно которым любая школьница либо грудастая чирлидерша, либо одинокая чудачка. Всегда находилась пара столов за обедом, куда я могла подсесть, несколько нормальных девчонок, с которыми обмениваешься домашкой или объединяешься для коллективного проекта. Мечты о лучшей подруге остались позади вместе с куклами Барби, «Моим маленькими пони» и прочим детским лепетом. Я зареклась мечтать еще в шестом классе. Тогда большинство моих однокашниц начали бредить мальчиками вообще и пробивающимися усиками Крэйга в частности, а я в сотый раз перечитала «Энн из Зеленых Крыш» и решила, что, как и Энн, заслуживаю задушевную подругу, «единомышленницу, которой могу доверить самое сокровенное». А еще я решила, что моя нынешняя якобы лучшая подруга, девочка по имени Алекса, которая обожала свитшоты «Эспри» и отказалась купить жутко популярные тогда парные кулоны-сердечки с аббревиатурой BFF – «Подруги навеки» (а вдруг поступит предложение получше), не соответствует моим требованиям. Едва я поставила ее в известность об этом, она променяла меня на девушку Крэйга, которая в том году только-только вступила в свою должность. Вот тогда я и перестала верить, что Батл-Крик вообще способен обеспечить меня родственной душой, и приготовилась терпеть еще несколько тысяч дней, пока не сумею сбежать туда, где, как я отчаянно надеялась, меня ждет более гостеприимный и близкий по духу мир.
Короче говоря, я так долго была одинока, что почти не чувствовала одиночества. Это ощущение сиротства, тоски по тому, чего у меня нет, крика в пустоту, которого никто не слышит, – я совсем позабыла, что не оно составляет основу жизни.
* * *
За пределами начальной школы ландшафты не столь удручающе унылы. Даже мое строго организованное существование, состоявшее из уроков, домашних заданий, телевизора и полного отсутствия рефлексии, разнообразилось некоторыми взлетами и спадами. Уроки физкультуры представляли собой глубокую долину, и той зимой, когда температура падала до десяти градусов и мы дрожали от холода на софтбольном поле в своих дурацких белых юбчонках, она больше напоминала долину смертной тени, где девушка Крэйга со свитой подобострастных мартышек занимала базы, отчего мне становилось еще хуже. Девушка Крэйга. Мне нравилось ее так называть, особенно пока он еще не умер и титул не приобрел трагической красоты. Назвать Никки Драммонд девушкой Крэйга – все равно что называть Мадонну бывшей женой Шона Пенна. Несмотря на свои спортивные заслуги, до памятного последнего поступка в своей жизни Крэйг был ничтожеством; Никки Драммонд же, по крайней мере в рамках ограниченной космологии учеников старшей школы Батл-Крика, считалась богиней.