– Но я ведь такой же робот, – развожу руками, как бы подтверждая очевидное.
– Именно! Поэтому, я и хочу увидеть тебя в паре с человеком.
– Ты что-то недоговариваешь…
– Ты можешь хоть раз просто довериться матери?! – в глазах Маргариты Ивановны просматриваются слезы, а в голосе дрожь, словно я действительно обидел ее.
– Ты отлично играешь, мам, но я не папа. На меня это не действует, – произношу и вижу на ее лице зеркальное отражение моей собственной усмешки.
– Ты курил на порожках, Стас. Знаешь, что это значит?
– Заставишь меня вымыть полы во всем центре?
– Ты будешь помогать Лесе с ее группой до нового года. И из этой же группы выберешь себе партнершу, с которой поставишь номер. Лирический номер, Стас. Тонкий и душевный. Со смыслом.
Она так говорит, словно все остальные мои номера бессмысленны. Это не так. У них есть идея и сюжет. Нормальный сюжет, а не такой, когда боишься поскользнуться на соплях во время танца.
– Чем я могу ей помочь? У нее есть Влад.
– А теперь еще и ты, – не дрогнувшим голосом мама произносит саму страшную фразу, что я слышал.
Олеся получила нас обоих. Заманила в свои сети. Заколдовала. Притворялась милой подружкой, проникла в наши души. И в итоге похитила сердца и расхреначила их друг об друга, искупавшись в крови.
Молча поднимаюсь с места. Наказание никогда не может быть изменено или обжаловано, но… Я больше не ее ученик и не обязан играть в эти тупые игры.
– Стас… – мягкая интонация ломает ее голос и он становится таким тихим, что еле слышно.
Замираю возле двери, потому что теперь в кабинете не Маргарита Ивановна, а только моя мама.
– Белецкие не сбегают от проблем, ценят семью и уважают друзей. То, что она сделала не тот выбор, на который рассчитывал ты, не делает ее плохой. В любом случае кто-то бы пострадал.
– А так страдаем мы все, – сквозь стиснутые зубы произношу я.
– Нет. Они с Владом снова стали друзьями. Почему бы и тебе не попробовать?
– Они притворяются. Нельзя после такого стать друзьями. Зачем ты позволила ей остаться? Еще и группу разрешила набрать…
– Потому что я хочу, чтобы мои мальчики стали мужчинами.
Хмыкаю, толкая дверь. Мы уже давно ими стали, мам. Лет так в четырнадцать. Что она несет?
– И приведи себя в порядок! – кричит в спину Маргарита Ивановна. – Побрейся! Выглядишь как бездомный!