– Я не хочу никуда ехать, – слабо отпирался Лиэс.
Оруэн фыркнул, не поворачивая к нему лица:
– Отец приказал вывезти тебя куда-нибудь, раз уж ты сам никуда не ходишь.
Скрывая красноту, ударившую в лицо, Лиэс поспешно отвернулся. Заслоняясь от брата рукавом, он страдальчески поинтересовался:
– Но для чего? Разве отец не приказывал мне быть в его кабинете сегодня в восемь утра?
– Зачем ты ему нужен, – свысока глядя на него, поинтересовался Оруэн, – у него и без тебя довольно помощников. Тебе тоже нужно куда-то выбираться.
Лиэс недовольно глянул на него поверх рукава:
– Так, значит…
– Довольно рассуждений, – оборвал его Оруэн. – Одевайся и идём! Немедленно!
* * *
Светлое утро середины Свикили бодро встречала энергичная компания королевских бездельников – так в глубине души Лиэс презрительно называл друзей наследников престола. Солнце ещё слабо держалось нижним краем за горизонт, небо ещё было покрыто кроваво-красными размытыми полосами, воздух дышал прохладой и сонным покоем, но внутренний двор кипел от движений, возбуждённых голосов и конского ржания. В центре скучившейся толпы охотников на своём изящном вороном коне красовался Ральмунд; его звенящий от волнения голос казался намного громче, чем он был на самом деле. Приблизившись к внешней границе живого волнующегося кольца, которое образовалось возле Ральмунда, Лиэс заметил, что в левой руке он, как всегда, крепко сжимает семихвостую плётку, а на луке седла у него непрочно балансирует начищенное ружьё. Ральмунд не привык обходиться без того или другого; его любимым занятием было хлестать подданных и коней, когда он бывал не в настроении, или даже угрожать им немедленным собственноручным расстрелом. В кровожадности Ральмунда не сомневался никто; в припадке агрессии он мог пригрозить гильотиной даже регенту, швырнуть пистолетом в голову брата или схватить сестру за волосы (правда, с тех пор, как было объявлено о помолвке Принцессы и Оруэна, Ральмунд оставил её в покое и всё зло стал срывать на Илкае). Он был таким жестоким всегда: Лиэсу не составило бы труда вспомнить пару случаев, когда взъярившийся без видимой причины Ральмунд накидывался на учителей, придворных из свиты или беззащитных животных и избивал их до потери сознания. Именно поэтому Ральмунда старались как можно чаще отправлять на охоту: только оттуда он возвращался безобидным и умиротворенным. Но, к сожалению, бешеный огонёк в глубине его светлых, как ледяной панцирь, глаз никогда не угасал полностью, оставаясь молчаливым напоминанием о том, что за зверь сидит внутри него на самом деле.