Все это Кира очередной раз сердито прожевала внутри себя, пока мыла посуду, исправно приносимую гостями на кухню. Такова была традиция: никто не уходил раньше, чем посуда была вымыта, а вся квартира полностью приведена в догостевое состояние.
Петр, посвятивший свой последний рейс на кухню стряхиванию крошек со скатерти в раковину, почему-то не ушел относить скатерть в ванную, как полагалось по протоколу, и теперь смущенно сопел у Киры за спиной.
– Чего топчешься? – бесстрастно осведомилась Кира.
– Валькирушка, но это правда не мы…
– Да поняла я уже! – в сердцах сказала Кира, выключая воду и яростно вытирая мокрые руки.
– Не обижайся ты на них, ну дураки они, ты же знаешь, – продолжал мямлить охотник за талантами.
– Они дураки, а ты? Что-то я не помню, чтобы ты с ними спорил.
– Солнышко, мне очень нравится всё, что ты делаешь, ты же знаешь! – жалобно воскликнул Петр.
– Так то-то и беда, что всё… – пробормотала Кира, затылком прихлопывая дверцу сушки над раковиной. – С одной стороны, ты ко мне неравнодушен и поэтому млеешь от каждого моего слова. А с другой – моими портретами ты восхищаешься примерно так же, как родители олигофрена, когда тот сумел сам шнурки завязать. Скажешь, не так?
Петр опять виновато затоптался, укоризненно глядя на Киру.
– Да ладно, иди уже, горе мое некультяпистое… – досадливо махнула Кира рукой и подтолкнула его в сторону коридора.
Когда они вышли в коридор, все остальные с напряженными лицами стояли тесной кучкой, словно все это время с нетерпением ждали исхода переговоров Киры с Петром.
– Я все поняла, – раздельно произнесла Кира. – Это не вы, а я – идиотка. Простите меня и шагайте по домам. Сил нет, правда!
…Когда все, по очереди застревая в дверях и целуясь с хозяйкой, наконец-то направились в сторону лифта, Кира устало помахала им вслед и с облегчением закрыла дверь. Села на шкафчик для обуви и застыла, задумчиво наматывая на палец полу своей длинной клетчатой рубашки.
Отлично. Похоже, это действительно не они. Уж Томка так естественно сыграть бы ни за что не смогла. Да и Петька…
Хотя они могли, конечно, обойтись и без него. Зачем рисковать-то?
Да нет, все-таки не они. Вот же черт! Тогда кто?!
1 ноября
Длинный чернокудрый пророк прямо у Киры на глазах растаял в розовом от встающего солнца воздухе. Вслед за ним начали по очереди таять окрестные скамейки, деревья, парапет набережной, проезжающие машины – и наконец поблекла, помутилась и исчезла Москва-река…