– Отнюдь, – ответил человек и внимательно посмотрел на Симу.
Девушка съежилась под тяжелым взглядом холодных серых глаз. Она хотела сказать, что ищет архив и мел, но язык будто прилип к гортани. Тяжелый взгляд давил и давил, почему-то не стало хватать воздуха, и Сима открыла рот, чтобы крикнуть «перестаньте», но внезапно, в один миг давление закончилось.
Она обнаружила себя стоящей в дверях аудитории. У доски стояла Зверкина с раскрошенным мелом в руке и смотрела на девушку. Она отряхнула руки и ехидно сказала:
– Если бы вы так же быстро соображали, Серова, как бегаете, цены бы вам не было. Сядьте на место и не забудьте закрыть рот.
Сима таращилась на Крыспетровну и вообще ничего не соображала. Только что она была в подвале. Два человека назвали ее Забавой, а третий очень странно и очень страшно посмотрел. Потом что-то произошло; видимо, на какое-то время девушка потеряла сознание, поэтому не помнит, где взяла мел и как поднялась наверх, на пятый этаж. Ее зазнобило – наверное, потому что спина у блузки промокла, и Сима все еще ощущала прикосновение к холодной наполовину зеленой стене. Крыспетровна, кажется, что-то почувствовала. Подошла к Симе, забрала из ее заледеневших пальцев кусок мела и взяла за локоть:
– Сядьте, Серова.
Она стояла близко-близко, и Сима увидела, какая она маленькая и страшная, с грубыми, мужскими чертами лица. Узкие глаза за толстыми линзами очков не выражали ничего – ни сочувствия, ни порицания. Почему-то именно это отсутствие всякого выражения в глазах Крыспетровны привело Симу в чувство. Она прошла за парту и села на место. Татьяна беззвучно сказала «вау» и подняла вверх большой палец – молодец, мол.
– Емелина! – громыхнула Зверкина. – Еще одно движение не по делу, и можете быть свободны! Причем, до конца семестра!
Не сказать, что Татьяна была непоседой. Непосредственной – да, откровенной – да. Но не вредной и не проказливой. Про нее можно было сказать – бесхитростная, простая. Оттого, наверное, и с людьми быстро сходилась.
– Ты прям на самолете слетала, – восхищенно говорила она, когда первая половина пары закончилась, и девчонки вышли в коридор. – Вроде бы только вышла, а уже стоишь с мелом в руке, такая вся запыхавшаяся. А почему рубашка мокрая? Вспотела, да?
– Вспотела, – не стала спорить Сима.