Сима шла и думала: может, и правда хотят отчислить. Может, она сделала что-то такое – неосознанно, конечно, сделала – от чего Витьке стало плохо. Поглядела как-то не так. Сказала грубое слово. Нет, ерунда, ничего такого она не делала и не говорила. Тогда, может, у него аллергия? Но на что? Да и разве она проявляется именно так, в виде столбняка? Он же не чихал, не кашлял, и глаза у него не слезились. У Лизы вот была аллергия на виноград, она как его объестся, сразу сыпь по всему телу, мелкие такие пузырьки, и чешутся – ужас. А у Витьки никакой сыпи Сима не заметила.
Чем ближе она подходила к деканату, тем больше слабели ноги. Ну, вот как будто на пути у нее тугая морская волна, и ей приходится с каждым шагом преодолевать сопротивление. Чем ближе к деканату, тем волна накатывала стремительнее, и очень хотелось поддаться ее напору и убежать подальше и побыстрее, чтобы не догнала. Как же, не догнала. Еще как догонит, потом наподдаст и перевернет. Нет, уже лучше пусть все поскорее закончится. Конечно, и мама, и папа, и тетя Варя очень расстроятся, если ее отчислят. Но ведь она, в конце концов, не парень, ей в армию не идти. Поступит на вечерний, пойдет работать, а в следующем году снова на дневной подаст. Кстати, за год немного денег скопит. Хотя, где тут работать-то, в этом Заборске? Разве что к тете Варе в дом культуры идти сменщицей…
– Серова? Ну, чего стоите? Заходите. Игорь Васильевич ждет.
Секретарша факультета, миловидная блондинка в голубом джемпере, который очень шел к ее большим синим глазам, ободряюще улыбнулась и кивнула на дверь с надписью «Декан математическо-механического факультета, доктор мат.-мех. наук, профессор Клавдий И. В.». Сима открыла дверь и нерешительно шагнула в кабинет.
Декан сидел за столом. Рядом с ним, на стульях, расположились еще двое: куратор их группы Николай Порфирьевич – немолодой, седой мужчина, сохранивший, впрочем, благородство манер и приятный облик, и длинный молодой человек, которого Сима не знала. Куратор смотрел из-под кустистых бровей испытующе, но не осуждающе, длинный что-то строчил карандашом в блокноте. Клавдий разговаривал по телефону. Точнее, слушал, потому что молчал в трубку. Странно, подумала Сима, телефоны-то все поотключали. Потом сообразила – это была внутренняя линия.