Но кобыла стояла смирно, сонно жуя подножный корм, и ничем байку своего хозяина не подтверждала. Началось всё, когда они тронулись в путь. Происходило это так часто, что через полчаса ходьбы стало обычным, каким-то привычным и даже необходимым звуком. И когда хотя бы два-три шага слышалась только поступь некованых копыт без характерного звука, Сергей, а он шёл замыкающим, начинал пересчитывать мешки и узлы, а Лиза оглядывалась – не случилось ли чего.
В путь тронулись, как только обсохла роса. А с утра Арсений доделал волокуши. Две заготовки, которые они загнули вчера, за ночь почти высохли и держали приданную им форму. Они стали оглоблями, а их загнутые концы, едва коснувшись земли, снова приподнимались, становясь как бы полозьями маленьких санок, в этом месте и располагалась вся поклажа. Без единого гвоздя Арсений установил между этими полозьями распорки, потом из тонкого черемошника появилось что – то вроде решётки, на которую и увязали все тюки и мешки. Предполагалось даже одно посадочное место, на одном из мешков.
– Если кто устанет шибко, – проговорил Арсений и хлопнул ладонью по пыльному мешку.
Он попрощался и отправился по своим делам.
Подобные конструкции Серёгин видел в деревнях, но не в действии, в их предназначении он не сомневался, считая, что это маленькие саночки. Почему такие маленькие? Ну, наверное, для маленькой лошадки… А оказалось – вон как! Лошадка вполне обычная, просто тащить эти саночки – их Арсений называл «волокушами» – надо было не по снегу. Преимущества перед колёсами, а они были бесспорными, Сергей уже заметил. Во-первых – простота и быстрота изготовления; во-вторых – бесшумность передвижения: волокуши не трясло и ничего в них не скрипело, как иногда бывает при эксплуатации телег; а в-третьих – это, пожалуй, самое главное достоинство – чудо-повозка с лёгкостью преодолевала бездорожье. Серёгин шёл позади, видел и удивлялся, как преодолевались заболоченные участки; там, где он проваливался чуть ли не по колено, саночки тонули, ну, сантиметров на пять-десять. По колеям и косогорам, где, по его мнению, перевернулся бы любой УАЗик, их повозка проходила, лишь слегка замедлив ход. Полозья, широко расставленные в стороны, словно цеплялись за землю в нужное время, в то же время они легко скользили и по траве, и по пыльной дороге. Деревья, упавшие через тропу, тоже не представляли для них препятствия, если, конечно, лошадь могла перешагнуть лежащий на их пути ствол. Лишь один раз Лиза просмотрела пенёк, и пришлось Культурку спятить на пару шагов назад. Пень этот был сантиметров семьдесят и поэтому не прошёл под волокушами. Будь он ну хоть чуточку короче, его бы даже и не заметили.