И тут она впервые ему улыбнулась. Улыбнулась с облегчением. И с удивлением. И уверенностью в том, что все уладится и будет очень-очень хорошо!
Молодая женщина (не сомневайтесь, это была наша Елена) находилась в комнате одна. Вот уже не в первый раз за последние два часа раздвинула она кружевные половинки занавесок и мельком, как бы невзначай, мимоходом, взглянула в окно. Знакомого авто во дворе все еще не было. Тогда она вновь принялась разбирать платья, отделяя старые от новых.
– Мадам, – раздался немолодой женский голос, – к вам гость.
– Кто там еще? – вопросила мадам, несколько раздраженно.
– Он говорит, что он поэт, что принес вам в подарок свою первую книгу!
– Скажи ему, Терезита … – Елена замялась, но лишь на секунду, и голос ее сразу обрел уверенность. – Скажи, что меня нет дома!
– Но мадам, он приходил уже несколько раз и….
– Мария! Делайте то, что я вам говорю. Меня нет дома! И не будет, сколько бы он не приходил!
Елена упрямо тряхнула головой, и крупные бриллиантовые подвески у нее в ушах закачались воинственно. Она подошла к зеркалу и улыбнулась своему отражению. Улыбаться себе было радостно. Словно пузырьки от шампанского, радость наполняла все тело, делая его струящимся и невесомым. Зеркало демонстрировало самую настоящую красавицу с длиннющим золотым мундштуком в тонких пальчиках и в бледно розовом шелковом пеньюаре, а позади – большую комнату, обставленную бархатной мебелью цвета топленого молока. Интерьер дополняли переливающиеся зеркала, хрусталь и бронза, а вазы с любимыми белыми, бледно-розовыми и чайными розами стояли повсюду, в картинном беспорядке.
Молодая женщина любовалась собой. Потом она нахмурила очаровательный лобик, пытаясь что-то вспомнить, с секунду постояла в задумчивости, а после подошла к дверям и, приоткрыв створку, крикнула в глубину анфилады: «Терезита! Сегодня придут мастера покрывать пол в бальной зале лаком! Мне нужно чтобы лак был самым блестящим, какой только можно найти! Терезита, ты слышишь меня? Это очень важно! Так, смотри, не забудь проверить!»
Молодая женщина, очень молодая и очень хорошенькая уже не в первый раз за последние два часа раздвинула тюлевые половинки занавесок и мельком, как бы невзначай, мимоходом, взглянула в окно, чтобы снова расстроиться от того, что там ничего не изменилось. Она походила по комнате, открыла пузырек с лаком, потом закрыла его, потом полюбовалась на свои свеженакрашенные, яркие как конфетка, овальные ноготки, поправила прическу, но ее вновь неудержимо повлекло раздвинуть тюлевые половинки занавесок и взглянуть, не изменилось ли что-нибудь во дворе. Машины послушно стояли под окном, но одно место до сих пор ипустовало.