Но однажды вечером, спустя пять месяцев после рождения Элисон, этот замок неожиданно сорвало. Я посетила лекцию Мишеля Одена, выдающегося французского акушера, поощряющего женщин рожать в ваннах с теплой водой. Он принес прелестные и волнующие слайды, изображающие рожающих женщин, успокаивающихся и расслабляющихся в теплых неглубоких бассейнах в родильном центре. Внезапно, когда я столкнулась с этими умиротворенными, идиллическими картинками родов, воспоминания о неистовом, пугающем, неприятном рождении Элисон наводнили мой разум. В ушах у меня громко зазвенело, и я почувствовала, что задыхаюсь, тону. Все эти непролитые слезы поднялись и заполнили горло и затуманили глаза. Когда замок сорвало, вернуть его на место стало невозможно. Мое похороненное горе и все непризнанные и неизлеченные утраты моей жизни крепко схватили меня за горло, и я не могла сделать ничего иного, как сдаться.
С рождения Элисон прошло полгода, но слезы так и не прекращались. Я винила себя за то, что произошло; я винила Бога, я не чувствовала умиротворения, не имело значения, сколько я думала обо всем, что я оплакивала. Вся боль бесплодия, весь шок выкидыша, все мои сомнения о полноценности моего тела захлестнули меня снова. Моя вера в себя, в свое тело и в Бога на этот раз были разбиты настолько, что требовали полного воскрешения. Это был конец, но это также было и начало. Потому что мне не будет покоя, пока я снова не достигну умиротворения в своей жизни.
На нашем личном пути нас подвели к тому, чтобы искать для себя исцеления, и вдохновили создать подход, который мог бы оказаться ценным для тех, кому знакома поступь горя. Мы спрашивали себя: «Можно ли когда-нибудь облегчить боль? Растворится ли когда-нибудь железное кольцо, сжимающее сердце?»
Психиатр Кюблер-Росс, пионер и всемирно признанный авторитет в области психологии собственной смерти и смерти близких, говорит нам, что горе – это дар. Это чистая естественная эмоция – бесконечная печаль от нехватки того, кого мы любили, или потери того, что мы ценили. Если горе не фильтруется, оно правильно, хорошо и здорово. Оно не требует работы, изменений или психотерапии. Кюблер-Росс говорит, что оно исцеляется само. Но когда мы начинаем фильтровать наше горе через сита вины, гнева, сожаления, горечи и жалости к себе, тогда нам нужно работать, проводить то, что психиатр и исследователь утраты Эрих Линдеманн назвал термином «работа с горем» (Lindemann, 1979). Горе не может очиститься от этих примесей (Kubler-Ross E., 1980-83).