На стук долго не открывали. Наконец, замок в двери щелкнул, и распаренный Богдан в расстегнутой клетчатой рубашке, приоткрыл дверь.
– Что надо? – нелюбезно осведомился он.
– Поговорить. Срочно!
– Ну, заходи, – неохотно предложил тот.
Пока она разувалась и снимала пальто, парень подошел к двери своей комнаты и плотно ее прикрыл. Оксане жестом указал путь на кухню, прикрыв за ней и эту дверь.
– Ты не один?
– А тебе какое дело? – грубо оборвал он. – Ну, выкладывай, что за спешка?
Оксана сбивчиво описала пережитое.
– Хреново, – хмыкнул Богдан. – Сорвалось дельце-то.
– А мне-то, что теперь делать? Отец меня убьет. В станице проходу не будет!
– В этом, рыба моя, ты сама виновата, не хрен было раньше времени трепаться! Дохвасталась?
– Придумай что-нибудь, Богданчик, – простонала Оксана, – надави на этого Дениса Олеговича!
– С дуба рухнула? Как я на него надавлю? Наверняка, он уже Кирюшке наши фотки показал, а после этого, рыба моя, надо быть совсем уж дураком, чтобы на тебе жениться!
Аргумент был убийственный. Делать нечего, Оксана поплелась к выходу. Обуваясь в коридоре, она почувствовала знакомый запах духов – такими духами пользовалась ненавистная ей Вика. Внимательней присмотревшись к обувной полке, увидела полусапожки соперницы. Да, постель Богдана в данный момент грела именно Вика!
«Что делать? Что теперь делать?», – билась в голове навязчивая мысль, – «Как объяснить отцу, по какой причине не будет свадьбы?». Идей не было никаких, а, тем не менее, дорога вела все ближе к дому. И в этот критический момент пришла спасительная мысль: надо бросить на амбразуру мать. Только надо разжалобить ее, сказать, что Кирилл изменил своей невесте, оставил ее ради городской сокурсницы. Тогда мама сама расскажет Игорю, вызовет праведный гнев по отношению к непорядочному жениху. Вдохновленная новой идеей, Оксана устремилась к дому.
Придав своему лицу детское обиженное выражение, Оксана с порога кинулась к матери, стоявшей перед столом и шинковавшей капусту на борщ.
– Мама, мамочка, – зарыдала она, – меня Кирилл бросил!
– Как же так, доченька? – спросила мама, опуская нож, и принимая на свою грудь плачущую дочь. Потом она, поглаживая по спине свою кровиночку, повела ее в комнату к дивану. Усадила и, продолжая успокаивающе поглаживать, приговаривала: