Земеля симпатичная обезьяна, выдумавшая Бога, штаны и водку, сделавших из дурака джунглей культурного земелю, ловко сочетающего пьяное обезьянье и верующее человеческое в одних штанах…
Водка совершает подвиги дурака, на которые и умный человек не способен, с трезва.
Стаканчик водочки делает любовь добычливее, меня доверчивее, подружку искреннее, последствия предсказуемее даже для дурака.
Следуя логике причинности эволюции, приходится смириться, – древний Бог не походил на человека, современный – на обезьяну, вот грядущий – примет образ беспилотного крылатого робота.
Религия – мысль, паразитирующая на гумусе лени крылатого как петух воображения.
Всевышний не нуждается в пугающем душу обожествлении, Бог есть – непосильная для тела метафора души, от которой требует ленивый разум дурака непосильных душе чудес.
Чудеса – коммерческая алчность дармоеда.
Чудеса – редкий фокус природы, не умещающийся в мозгу потомка павиана-дурака.
Творец – то с чем не может примириться страх практичной мысли даже дурака в плену реальных законов природы, не занимающейся коммерцией…
Бизнес посредник между Творцом и калькулятором дурацкого разума.
Бог – игра разума с самим собой, скучающим в однообразии реальности отягощенной перепроизводством более управляемых дураков, заменяющих власти разум.
Цивилизация – тяжба за человека прыткого скороспелого разума с незыблемостью архаичных основ природы.
В совершенстве есть нечто бесчеловечное, напоминающее человеку о его законченном несовершенстве, неизвестного дураку…
Человечное – исключения из умозрительных законов цивилизации придуманных исключительно для дураков, способных подчинить абстрактное разумное своему съестному.
Законы существуют только у природы, у людей – это юридические прецеденты быта.
Зубы единственная опасность Номо Сапиенса, честно предупреждающая: здесь кончается даже человек-дурак, не ответственный за последствия своей личной свободы.
Натерпевшись от принципиально объективной справедливости разума, душа плачет на груди беспринципно снисходительного произвола смирных в сытости дураков.
Дурость избавляет мудрость от заблуждений на свой счет.
Беда, если Слово забудет мысль еще до того, как язык сориентируется в общественном мнении дураков.
И за семью печатями хранится немало первоклассной ахинеи первоклассных дурней.