Пока я рассматривала череп, меня посетила мысль о том, что много лет назад этот древний малыш был чьим-то ребенком. Возможно, он болел, или просто был невезучим, или стал ужином для какого-нибудь хищника. Стоя перед витриной, я представляла, как давным-давно он улыбался, смеялся и тянул руки к груди матери. Это была самая прекрасная вещь из всего, что я когда-либо видела.
С биологической точки зрения ребенок из Таунга представляет определенный этап развития австралопитеков, наших предков, которые жили от четырех до двух миллионов лет назад. Внимание палеонтологов, как правило, сконцентрировано на взрослых представителях любого вида, потому что взрослое состояние – это полноценный конечный результат развития; однако окаменелые останки младенцев и детей также могут многое рассказать с точки зрения анатомии и психологии, скорости развития и роста. Дети – это не просто миниатюрные версии взрослых. Существуют веские эволюционные причины, объясняющие, почему младенцы и дети старшего возраста выглядят и ведут себе определенным образом, – детство представляет собой особый эволюционный этап развития в жизни человека. Ребенок из Таунга подчеркивает тот факт, что мы не рождаемся взрослыми, а переживаем долгий период роста и изменения. В этом ребенке, как и во всех детях, скрыты некоторые наиболее важные секреты нашей анатомии и поведения. Не случайно же мыши рождаются слепыми, а человеческие дети не могут держать голову. Естественный отбор сделал так, чтобы оленята стояли самостоятельно почти сразу после появления на свет, младенцы автоматически улыбались, а детеныши шимпанзе цеплялись за шерсть матери. И все это имеет некий биологический смысл. Реализация модели рождения, младенчества и детства у любого вида происходит в определенной последовательности, которая в конечном счете формирует биологическую природу и поведение взрослой особи.
Строение тела у детей раннего возраста
Летом 1990 года я путешествовала по Африке, и во время той поездки мне представилась возможность подержать на руках детеныша шимпанзе. Его мать и все родственники были убиты браконьером. Его успели поймать, прежде чем детеныш был отправлен в какой-нибудь европейский зоопарк, и теперь малыша поселили в отеле, менеджер которого взял за правило забирать к себе брошенных животных. Качая детеныша обезьяны на руках, я испытывала удивительные чувства – он был совсем как маленький ребенок, только более волосатый. Он слегка ерзал, смотрел на меня напуганными карими глазами и, вытянув вперед губы, издавал тихие непонятные звуки. После нескольких минут беспокойства он протянул свои длинные руки через мое плечо в сторону женщины, которая за ним обычно ухаживала, пытаясь дотянуться до единственной матери, которая у него теперь была.