– Николай Федорович? – Спросил Джеймс и налил в стаканы самогона. – Так, убили же его, в Европе.
– Знавал, значит, его? Только, жив и здоров он – в ГПУ работает. Он Дубаря и брал, а потом расстреляли пацана. Так что вы, ваше благородие, сейчас разной масти бываете.
– А со мной, что такой откровенный?
Морячек выпил самогон, и откинулся на спинку кресла, расслабившись.
– Ты под англичанина косишь, от мусаров нас выручил – не бывают такими красноперые.
– Так, как – договорились по делам нашим?
– У нас в банде свой коммунизм – всем вместе порешать надо. Ты мне тему обрисовал, а я тебя услышал. Сейчас выпьем – завтра вечером жди в гости, либо с бандой, либо с отрицательным ответом. Ты что, так технику любишь, что за чертежами мотнулся сюда?
– Терпеть не могу. Я, скорее всего приверженец Неда Лудда.
– Кого? – Не понял Морячек.
– Человека, которого ни когда не было – после расскажу. Давай пить.
Когда Морячок ушел, Джеймс распорядился, чтобы Алексей сделал документы, на что Бедняков недоуменно возразил:
– У меня, по-твоему, что – цех по изготовлению паспортов?! Ты хочешь, чтобы я заказал пять паспортов? Меня художник не поймет. Ты представляешь себе, сколько нелегальных документов будет в одном городе?
– Во-первых: их не пять, а шесть человек. Во-вторых: в этом городе половина живет по поддельным паспортам. Хватит нервничать – когда все кончиться, просто сольем их. Или пускай сами разгребают – в Европу их, и делу конец.
– Когда нужны документы?
– Чем быстрей, тем лучше. Они, пока, не дали свое согласие, но это пока…
На следующий вечер, вся банда, из шести человек, прибыли в магазин «Sharp’s», а через две недели они уже имели новенькие паспорта. Самого молодого, Василия Цветкова, отправили в Новгород.
В поездке Василий ни с кем не общался, изображая из себя немого. Он понимал, что стоит ему выпить и слова Цветкова будут, словно музыка волн, бесконечны. Болтливым Василий был и трезвым, но в своей компании, а своей компанией для него мог оказаться любой человек.
Как только Василий приехал в город, еще до вечера встал на постой в доме у одинокого пожилого мужчины Петровича. Хозяин был тихим человеком, но любил выпить. На новую водку он часто ругался, хотя сам пил исключительно самогон, который сам и варил, оборудовав под аппарат голбец.