- Туфельку? В каком мы веке, Мусцида? Сейчас актуально, если прекрасная незнакомка потеряет смартфон, или, хотя бы, наушники... только представьте агитацию: «я женюсь на той, кому в ухо влезет этот наушник!» Ну, разве не потрясающе?
- Хватит шутить, придумаешь что-нибудь. – Верховная волшебница заметно напряглась. – Райла итак не дурна собой, тебе нужно всего лишь это прорекламировать. - Ей... идет золотой.
- Учту. – Альбирео зевнула и вновь увлеклась содержанием книги.
* * *
«Комната четыреста три, комната четыреста три…» - повторяла под нос фея, прогуливаясь по этажу старого общежития. «Бог мой, они снимают комнату? На всю семью?! Все намного хуже, чем я думала…»
На лбу появлялась испарина. Нужно было хотя бы познакомиться с новой золушкой, чтобы успеть подготовить её к «балу». Оценить цветотип внешности, скорректировать фигуру, если потребуется… и самое главное – дать ей понять, что она не свихнулась. Добрые феи существуют, и можно заслужить в помощь одну из них.
Особо приодеться Альбирео так и не успела. Расчесалась, завязала хвост. Одела джинсы поновее, и белую футболку с мордочкой самого тупого кота на свете. Но все равно выглядела, скорее, как помятый студент, нежели волшебница со стажем. Ладно, ведь лучше, чем было…
По растрескавшемся бетонному полу разбегались тараканы. Тусклые лампы горели одна через одну, а со стен слезала старая краска неопределенного цвета. То ли зеленого, то ли синего. Иногда откуда-то доносились крики, заставляя бедную фею вздрагивать. «Я надеюсь, мне еще будет кому макияж делать…» - она вновь заговорила себе под нос, но в этот раз, скорее, от нервов. За двести лет существования в облике крестной-волшебницы девушка так и не сумела привыкнуть к таким местам. Лучше уж злые мачехи в загородных особняках, со своими дочерями…
Табличка на комнате четыреста три покосилась от времени, а краска на двери растрескалась. Альбирео растеряно огляделась по сторонам, затем затаила дыхание и постучала. Звонка, конечно, не было. Внутри послышалась какая-то возня. Шум детских голосов, какие-то диалоги. Стиснув зубы, фея повторила действие. Через пару секунд дверь открылась.
На пороге стояла… золушка. Такая, какой должна была быть, и даже лучше. Точеная фигура, мягкая, оливковая кожа. Зеленые глаза, и кудрявые, черные локоны. В ней прослеживалось что-то от Эсмиральды «Собора парижской Богоматери» Виктора Гюго, такая же грациозная, но такая же неприступная. И, конечно, старый, истерзанный халатик. Не хватало только деревянных тапочек.