- А я? – Вдруг спросил Росс, и поднял брови. – Я тебе понравился?
- Ну… - Фея запнулась, а затем обреченно вздохнула. Конечно он понравился. Очень. Практически сразу. Но он забудет об этом вечере. Хотя, возможно, как раз потому, что забудет, не было смысла врать. Какая разница? Все равно чужие воспоминания пойдут под снос сегодня. Может… правда стоила хотя бы одного вечера.
- Понравился. – Тихо сказала волшебница, отводя глаза в сторону. – Наверно, ожидаемо…
- Судя по тому, как ты хотела уйти – нет. – Молодой человек усмехнулся, а затем вновь наклонился над лицом собеседницы, которая была ниже его больше, чем на голову. – Раз так, то я доволен. Раз так, то…
Мужчина резко остановился. Отпустил фею, и резко схватил её за щеки, поднося к себе.
Сердце вновь пропустило удар, а глаза, сами собой, стали закатываться под верхние веки. Девушка дрожала, пока над ней наклонялись, пока её… целовали. Чужие губы касались её губ, горячие, и слишком давящие. В рот протискивался язык, тело словно пронзало током, а внизу живота становилось так тянуще, предательски тепло.
Руки соскользнули со щек вниз, и стали приобнимать спину. Гладить, порывисто, даже с некоторым нажимом. Затем ладони поднялись под пиджак, и стали бесконтрольно ощупывать плечи и спину девушки. Горячие прикосновения оставляли на коже невидимый след, пока язык протискивался все глубже. Фея попыталась что-то сказать – не получалось. И оттолкнуть не получалось. Конечности не слушались, а ноги подкашивались. По телу разрасталось внезапное, клокочущее возбуждение.
Собрав остаток сил, Рео все же оттолкнула Росса, и шокировано, испуганно вытаращила на него глаза.
- Не… делай так. Не делай так!!
- Почему, я… тебе не понравилось? – Он вскинул брови, и снова попытался приобнять, но девушка отступила на шаг назад.
- Оставь… оставь это, и меня тоже оставь. Это перебор. Так нельзя… - Взгляд метался по балкону.
- Извини… - Тихо сказал мужчина, и его лицо становилось грустным. – Извини. Я воспользовался твоим положением, ты… все-таки ты пьяна. Не уходи. Воспользовался, хотя не должен был, я знаю. Послушай. – Он прикрыл глаза. – Я – не насильник. Если ты еще не готова, я пойму. Я хочу, чтобы ты сама этого хотела. Я… не буду приставать.
Альбирео застыла, глядя на перевозбужденного человека, который брал себя в руки, и действительно испытывал стыд за несдержанность. За подростковую импульсивность. По крайней мере, в его глазах эта импульсивность была подростковой.