Обмирая от запретности и «киношности» удовольствия и оттого еще больше возбуждаясь, мы провели бурную ночь. Больше мы с брюнеткой не виделись.
С тех пор не раз я замечал, что благополучно замужние и добропорядочные женщины с огромным наслаждением предавались со мной разврату. И, возможно, не только со мной. «Это же понятно, – рассуждал Антон, разливая по стаканам коньяк. – Попросить мужа заняться с ней столь вызывающим, как ей кажется, извращением она не может, а попробовать хочется. Да ведь у мужчин точно так же. Какому мужчине придет в голову заняться с матерью своих детей и хранительницей очага анальным сексом? Ну, вот видишь. Оттого и изменяют все направо-налево. Думают, что берегут своих кристально чистых супругов от грязи, а на самом деле это лишь ханжеская отмазка, удобное прикрытие. А потом жены удивляются: почему муж гуляет? А как не гулять, если ты легла, раздвинула ноги – делай, что хочешь, я полежу, отдохну. Женщины думают, их целомудрие – их козырь, наивные! Мужчине хочется видеть в ней проститутку, а не чистоплюйку!»
Я лишь частично разделял цинизм – подозреваю, напускной большей частью – своего приятеля. Мне казалось, мужчины и женщины устроены куда сложнее, и в сексе все не так прямолинейно, и причинно-следственные связи далеко не всегда зависят от шкалы «чисто-грязно» или «бурно-спокойно». Дело в том, что я по-прежнему продолжал быть избирательно бесчувственным по отношению к некоторым женщинам. Об этом я Антону не рассказывал, так как больше не считал свою особенность ни проблемой, которую надо решать, ни темой, достойной обсуждения.
Однако факт оставался фактом: несколько раз эрекция мне изменяла. Я уже не паниковал, не беспокоился, не пускался в сконфуженные объяснения. Отделывался коротким: «Устал, извини». Когда много лет спустя я стал анализировать, в каких ситуациях мой организм давал сбой, понял, что чаще всего эрекция не наступала по двум причинам: тело женщины внезапно оказывалось физически непривлекательным или же женщина была совершенно пассивной, и тут я с Антоном абсолютно согласен. Покорно разлегшаяся дама, ожидающая, что ее сейчас будут ласкать и ублажать, гасила мое желание на корню, вызывала раздражение и стремление уйти не прощаясь. Собственно, организм все для этого и предпринимал – вернее, не предпринимал ничего для ласк и ублажения. «Устал, извини».