ШЕРВУД. Я уверен, она потянулась бы ко мне. Но я всегда являюсь к ней в каком-то ужасном обличье. То арабский террорист, то русский государственник…
МИЛЛСТОУН (сдерживая смех). Простите, Шервуд, но это в самом деле очень… ха-ха… забавно. Русский государственник совокупляется с канадским золотоискателем – это бы еще куда ни шло, но Мари Дебаж отдается радикальной афроамериканке…
ШЕРВУД (улыбается против воли). Я бы тоже посмеялся, доктор. Но ведь это ужасно – что мы крутимся, как зубчатые колеса, и никак не можем сцепиться. Как нам оказаться в нужной фазе?
МИЛЛСТОУН. Есть одна идея. По крайней мере, относительно вас. Вы легко сможете удерживаться в состоянии Шервуда, если запомните самую постоянную вашу эмоцию. Мне кажется, я о ней догадался. Заметьте, она примерно одинакова для всех персонажей, в которых вы перевоплощаетесь, но главный ее носитель – именно Шервуд. И есть надежда, что если во время одного из ваших свиданий я появлюсь перед вами и произнесу ключевые слова, вы вернетесь к себе, а Шейла – к себе. Но эти эмоции у мужчин и женщин, увы, разные. Так что мне придется подобрать к вам различные ключи.
ШЕРВУД. Но когда же, доктор? Я изнемогаю!
МИЛЛСТОУН. Терпение, Шервуд. Это случится скоро. Но не факт, что вы будете мне благодарны.
ШЕРВУД. А если ты сделаешь что-нибудь не так, презренный врачишка, Аллах подвесит тебя за самые яйки…
МИЛЛСТОУН (нажимая звонок). Обязательно, обязательно.
ШЕРВУД (уводимый санитарами). Самодержавие, православие, виселица!
СЦЕНА 4. Больничный садик. Шейла и Шервуд.
ШЕРВУД. Презренная распутница, женщина из потребительского ада, набрось паранджу и устыдись.
ШЕЙЛА. Гнусная белая тварь, закрой свою вонючую сексистскую пасть.
ШЕРВУД. Я действительно много заблуждался, но партия выкорчевала мои заблуждения.
ШЕЙЛА. Смилуйся надо мной, благородный разбойник, ибо все мое имущество – этот посох и портянки.
ШЕРВУД. Если повесить каждого второго жида и каждого третьего поляка, у России будет двадцать лет спокойного развития, и тогда мы раздавим Англию за неделю. (Порывается раздавить Англию. Англия сопротивляется.)
ШЕЙЛА. Садись, два, и не смей являться без родителей.
Входит МИЛЛСТОУН.
МИЛЛСТОУН. Шейла, я принес вам печальное известие.
ШЕЙЛА. Что еще может опечалить бедного самурая, лишившегося своего господина?