Смотрю на экран телефона: час, данный себе, уже прошел, пора и честь знать.
— Соня, вы куда-то торопитесь? — спрашивает Эндрю, а меня передергивает от язвительных ноток в его голосе.
— У меня встреча с подругой, — я встаю. — Приятно было познакомиться. Я могу идти?
— Соня! — хором вскрикивают предки.
— Да-да, конечно! — оживляются родители Эндрю. — Раз надо, значит, надо.
Ловлю довольный взгляд сестрицы: вот она-то по-настоящему рада, и бегу в туалет. Переодеться и сделать перышки — дело пяти минут. Смотрю на свое отражение в зеркале. Не идеал, но сойдет. Ура! Я наконец-то свободна!
Выскакиваю за дверь.
— Куда намылилась, свояченица?
Из густой тени угла показывается жених моей сестры.
3. Глава 3
Не в моих правилах сворачивать с половины пути, теряюсь лишь на мгновение. Танком пру вперед, но жених сестрицы (будь он неладен!) преграждает дорогу. Я к стене — он туда же, я к другой — он и там.
— Ну, и в чем дело? — с вызовом смотрю на него. — Мне уже пора, а тебя невеста ждет.
— Подождет, — с хохотком отвечает Эндрю. — А сейчас ты выглядишь по-другому. Куда исчезла пай-девочка?
Он, наклонив голову, как любопытный попугай, рассматривает меня. Чувствую себя под его насмешливым взглядом экспонатом в музее несуразностей, а от плохого предчувствия сосет под ложечкой. А еще не могу избавиться от странного ощущения, будто робость просыпается в душе, трепещет там крылышками, разваливает мою ершистую самооценку.
С трудом подавляю желание взбить пальцами волосы и встать так, чтобы не видно было дырку на колене.
Трясу головой, прогоняя наваждение.
— Слушай, пропусти, а? — все еще надеюсь, что разойдемся мирно.
— Не могу, — усмехается он. — Это семейный ужин.
— Твои приставания можно двусмысленно понять. Смотри, нельзя обижать невесту!
— Кто такое сказал?
Циничные слова бесят до зубовного скрежета.
— Я.
— И что будет?
— Узнаешь.
А сама бочком-бочком ползу вдоль стены к выходу из ресторана, который маячит далеко впереди и зовет, зовет…
— Слушай, свояченица, это ты мне вчера представление на ночь устроила?
Вопрос кувалдой шмякает по голове, как гусыня, замираю с поднятой ногой.
— К-какое представление? Ик! — вырывается вопрос.
«Идиотка! — ругаюсь на себя за икоту. — Держи мозги в руках!»
— В «Болибаре».
В груди все застывает, и ледяной холод начинает расползаться по телу. Неужели узнал? Но как? Меня же никто не видел.