И о том, как затосковал по девушке сразу же, едва она покинула Погребальное озеро.
О том, как поняв, что любит и любим, согласился, чтобы Фрэйя отправилась в Мир Горгулий, не видя другой возможности обрести свободу и быть всегда рядом с той, что навеки поселилась в его сердце.
— Но ведь все получилось! — Макс никак не мог взять в толк, чем же так опечален Тит, — ты свободен! Твоя возлюбленная рядом! Почему не видно радости на твоём лице?!
— Я рассчитывал, что уж ты-то, Дракон, сможешь меня понять, — вздохнул Тит, — представь себе, что ты, не понимая чем жертвуешь, отказался бы от всего! От силы и власти! От возможности управлять и править! От самой сути и смысла жизни дракона! И что взамен?! Любовь женщины и жизнь в чужом Мире?! В Мире, где ты — никто?! И единственное, что я додумался взять из родного Мира — это цветок, который умирает на глазах!
Тит, устремивший взгляд в глубину сада, не видел, как сдвинулись к переносице брови Дракона, как сверкнули злостью глаза, как изогнулись в презрительной усмешке губы. Юноша вздрогнул, когда, распугивая птиц на ветвях деревьев, разорвал тишину утра голос Дракона:
— Ты подсчитываешь убытки?! Ты думаешь, не слишком ли высокую цену заплатил за любовь?! Если так, то поверь мне, вышвырнуть тебя обратно на берег озера, где ты снова станешь «главным над трупами», я сумею! И надеюсь, что смогу объяснить Фрэйе твою никчемность!
— Напрасно гневаешься, Дракон, — Тит горько усмехнулся, — а я, как оказалось, не зря чурался общества тех, кто не смог и не сможет меня понять.
— Да что уж тут понимать?! — продолжал негодовать Максимилиан, — достаточно послушать, как ты рассказываешь о Мире, в котором родился, о той роли, что была твоей на дне Погребального озера, как станет ясно, что ты сожалеешь о том, чего лишился!
— Ты удивлен? — переспросил Тит, — удивлён тем, что я тоскую по дому? А ведь дно Погребального озера и было моим домом, где я родился, вырос и прожил всю свою жизнь. Да, у меня в той жизни были и свои обязанности, и ответственность за умерших эльфов. Было бы удивительно, если бы я обо всем забыл, все отверг, переступил через всё и всех, кто окружал меня раньше и бросился в омут впечатлений нового Мира, в котором я еще и не освоился толком.
— Но Фрэйя… — Максимилиан уже начал жалеть о своей несдержанности.