Спустя секунду снежок летит в мою сторону. Понимаю, если останусь стоять замерзшей статуей, салфеткой тут не обойдешься.
Резко приседаю и для верности накрываю голову руками.
- Какого хрена? – позади меня раздается грозный рык. После «хрена» звучит еще несколько непечатных слов, которые моя бабуля называет «пикалками».
Вчера на рынке на полсотни обвесили. Пока продавщицу как следует не обпикала, деньги не вернула.
- Ты совсем охренела? Какого ты присела, овца разукрашенная?
Ой-ой, кажется, это пиканье относится ко мне.
Оборачиваюсь.
Яков Вениаминович во всей красе.
- Лавыгина! – орет так, что парочка гостей ускоряет шаг, будто они тоже могут попасть под раздачу. – Какого присела, спрашиваю?
Не, ну нормальный? Я ему еще и виновата.
По директорской лысине растекается снежок. Грязные полосы уже закапали бежевое пальто. К чему он вообще купил бежевое? Тоже мне пижон. Темное надо носить. На нем грязь меньше видна.
- Вы меня овцой назвали! – вырывается у меня.
- И мало назвал! За такое-то пальто! – орет Витаминыч и повторяет свою мантру. – Уволю!
Не успеваю придумать оправдание, как он переходит на шепот:
– Ладно, не совсем уволю, но листовки ты у меня месяц резать будешь.
Я уже согласна хоть цех подметать, лишь бы мне разрешили уйти с улицы, где становится все холоднее и печальнее.
- Если бы не Елена Павловна, я бы тебя…! – он изображает, как именно придушил бы меня. Выхватывает из моих рук салфетку, которой я только что обтирала лицо, стряхивает ею с лысины остатки снега и бежит к крыльцу, к которому подъезжает белый лексус.
А грязную салфетку сует обратно мне в руки. Больше ведь некуда.
Из шикарного салона выплывает красное шелковое платье в пол. К платью прилагается колье, макияж стоимостью в десятку минимум («и то если запишешься» доносит нам разведка в виде Альбинки) и укладка («говорит, что рыжие у нее свои, но я-то знаю, где и у кого она их красит» - источник тот же).
Елена Павловна, владелица нашего ивент-агентства. Для сотрудников за глаза Лиса, для клиентов – Рыжая. А для Якова Вениаминыча – свет в окошке, дама сердца и самая прекрасная женщина на свете. Жаль (для него), что она замужем.
Коротконогий толстенький Витаминыч катается вокруг нее колобком и не знает, как еще угодить. Дверь машины открыл, руку подал. Были бы силы, внес бы во «Дворец» на руках. Но поднять он может разве что пирожок из буфета, поэтому остается заискивающе улыбаться и повторять «Очень ждем, очень ждем».