В качестве одного из широко известных нарушений границ авторы упоминают историю романтических отношений между К. Юнгом и его первой пациенткой С. Шпильрейн. Отношения аналитик – пациент достаточно быстро переросли в дружбу. Дело не в том, считают Г. Габбард и Э. Лестер, была или не была у них интимная связь, а в том, что это были серьезные отношения, в которых не было соблюдения границ. Они считали себя «…родственными душами, связанными мистическими и телепатическими связями. К. Юнг, интересовавшийся оккультизмом и парапсихологией, был убежден, что он и С. Шпильрейн могут понимать друг друга без слов» [8, с. 101].
Последовавший разрыв отношений послужил мощной травмой для С. Шпильрейн. Характерно нежелание К. Юнга признать, что это была любовь в переносе. По этому поводу авторы замечают, что «психоаналитическая концепция переноса подразумевает смирение. Аналитику с неохотой приходится признать, что задействуются силы, выходящие за пределы его непреодолимого магнетизма. И если бы в этом кресле сидел другой аналитик, возникали бы сходные чувства. Влюбляющиеся в своих пациентов и вступающие с ними в сексуальную связь аналитики часто верят в исключительность направленных на них чувств пациента и не могут вынести боль осознания того, что такие же сильные чувства могли бы быть направлены на кого-то еще» [там же, с. 102].
Что касается истории отношений З. Фрейда и венгерского психоаналитика Ш. Ференци, продолжают Г. Габбард и Э. Лестер, то в ней также можно найти множество моментов нарушения границ. Это было размывание, смешение ролей друга и клиента, друга и аналитика: взаимный анализ, совместные путешествия, советы Фрейда по поводу того, на ком надо и на ком не надо жениться Ференци. Все это мешало сколько-нибудь полноценному анализу последнего и повлияло на его собственные поиски техник работы с клиентами, вызывавшие недовольство З. Фрейда: взаимный анализ, объятия, поцелуи и т. п. Это были попытки дать пациентам ту любовь, которую не дали им их родители. Одновременно это была реализация собственного желания Ш. Ференци получить то, чего он был лишен в детстве.
По мнению Г. Габбарда и Э. Лестер, то, что происходило в те далекие времена становления психоанализа, надо рассматривать «…как неизбежные боли при родовых схватках, сопровождающие появление на свет новой сферы деятельности. Личная и профессиональная жизнь переплетались всеми мыслимыми способами. Фрейд смешивал дружбу и анализ в лечении Марии Бонапарт (Marie Bonaparte), во время которого он раскрывал много личной информации о себе. Позже Бонапарт была на лечении у Рудольфа Леве и в конце концов стала его любовницей» [там же, с. 113].