Льянира поражалась красотой, развертывающихся на ее глазах, пейзажах. Здесь были высоченные горы, густые и темные леса, полноводные реки, бескрайние поля и лазурные озера. Льян чувствовала себя девчонкой, которая пошла со своим старшим братом в поход. Ей было так хорошо, было весело, было легко.
«Освободи девчонку озорную, дерзкую, любопытную. Освободи себя, Льянира!» – шептал ветерок в ее уши, играя с распущенными волосами. Они то и дело лезли в глаза, путались и мешались. Наконец, девушке это надоело, и она решила обуздать свою непослушную шевелюру.
На очередном привале, Льян достала расческу и стала заплетать мелкие колоски, закрепляя каждую на конце шнуровкой. И через полчаса Льянира была похожа на Медузу Гаргону, но вместо змей на ее голове было больше пятнадцати колосков.
Мран, наблюдая все ее потуги и пыхтения недовольного ежика, даже предлагал свою помощь. Естественно, большая девочка справилась сама. И рассматривая себя в небольшое зеркало, прикупленное на базаре, Льян оценила свои старания на отлично.
– Вот теперь, – победно произнесла девушка, – Мне никакой смир не страшен, и ничто не помешает надрать вражескую задницу.
Девушка смотрела мгновение на Мрана серьезными, даже ледяными, глазами, а потом вдруг резко расплылась в улыбке и расхохоталась. Ликан опешил от ее смены настроений, но тутже присоединился к заразительному смеху сестренки.
Толпа замерла, внимая громоподобному голосу, объявляющему о следующем поединке.
– Легенда Ильтерии! Вымерший, но в отличном здравии, смертельно опасный… Тахар! – ревел голос.
Публика изошлась воплями и свистом.
– Против… изгнанника своего народа, отшельника, единственного свободного… Кракса!
В центр импровизированной арены вышел кракс, но не совсем кракс. Вместо лоснящейся шерсти на нем были рыбьи чешуйки и окрас странно-металлический с переливами от ярко-оранжевого до цвета мокрого асфальта. На его морде было несколько шрамов: один шел от подбородка до левого глаза, другой рассекал нос поперек, а третий самый длинный тянулся от нижней челюсти по правой стороне через глаз до самого лба. Мощные когтистые лапы упирались в землю перепончатыми пальцами, а хвост больше походил на бобриный, плоский и широкий.
«Да, правду мама говорила, называя тахара страшным созданием», – подумал Райал, выходя в круг и выпуская зверя на свободу. Он еще ни разу не встречался с таким созданием, как тахар, но заранее предполагал огромную силу и смертоносность противника.