– С одним каторжанином я и сам управлюсь.
* * *
Полковник, сунув руки в карманы потертого оленьего полушубка, прищурившись, посмотрел на небо, которое имело у горизонта светло – оранжевый оттенок, переходящий в голубой и тихо проговорил:
– Какая же здесь все-таки дивная природа… Сколько мы здесь странствуем, а все одно глаз не нарадуется. У меня на родине таких сочных красок и не найти, а ковры из цветов какие тут по лету, эти сине-зеленые леса, эти фиолетовые и синие горы. Смотришь на эту красотищу, дышишь этим чистейшим, аж до звона воздухом и жить хочется.
– У нас все так плохо? – тихо проговорил Орлов, закуривая папиросу.
– Почему?
– Я уже второй год служу под вашим началом и научился читать между слов. Вы меня хотите о чем-то предупредить?
Полковник поправил фуражку, устало посмотрел на подчиненного и тихо проговорил:
– Озаботься в первую очередь, Константин Петрович, не беглым разбойником, а миссионерами, которые с тобой пойдут.
– Сулимой и Ламбертом? – искренне удивился тот. – Но почему?
– Есть у меня на их счет скверные подозрения.
– Зачем мы их вообще с собой брали? – тихо проговорил Орлов, ища среди мелькающих шинелей спешивающихся казаков с алыми лампасами, темно – коричневые одеяния миссионеров. – Пускай сидели бы, у этого проходимца Сеттеля, да миссионерством своим бы занимались.
– Не могу пока всего рассказать, Константин Петрович, извини. Одно могу сказать – так надобно было сделать.
– Что даже намекнуть нельзя, чего мне от этих попов ждать? Сами же говорите, что с бумагами важными пойдем.
– Сомнения у меня имеются, что ляхи они, да и насчет миссионерства их тоже вопросы имеются, – вздохнув, отозвался полковник. Ну, сам посуди, тот который молчит все время. Ну, какой с него миссионер?
– Ламберт?
– Он родимый! Помнишь в Россе, в драке с мексиканцами погиб один из наших горных инженеров?
– Помню, конечно, и что?
– Перед гибелью своей, за пару дней как раз, сказывал он мне, что этот самый безграмотный монах, писал палкой на земле цифирь, какую – то. И, что характерно, напишет, глаза закатит и шепчет себе под нос, словно запоминает.
– И спросить не спросишь, – покачав головой, проговорил Орлов.
– Вот, вот! Что с глухонемого возьмешь, – проговорил полковник, выбивая остатки пепла из трубки о приклад винтовки. – Я тогда у Сулимы, спросил, что все это значит.