– Я тоже не хочу никуда уходить, но надо, – я заставляю себя оторваться от него и смотрю на время. – Блин, всё, я пошла собираться.
Скатываюсь с него в сторону, встаю и бегу в ванную. Быстро принимаю душ, одеваюсь и возвращаюсь в комнату. Смотрю на лицо расслабленного Андрея в последний раз, даже не разглядываю его обнажённое тело. Это длится считаные секунды, потому что я нахожу в себе силы взять рюкзак, телефон и уйти в коридор, кинув напоследок:
– Не пиши мне сегодня, ладно? Я весь день буду с мамой, её это бесит, опять закатит истерику, – стараюсь говорить это беззаботно, а не приглушённо, потому что слёзы уже едва удаётся сдерживать.
– Меня такие просьбы тоже бесят, – ожидаемо выдаёт Андрей. – Нам надо решить этот вопрос как-то, причём очень скоро, потому что моё терпение вот-вот подойдёт к концу...
Это окончательно добивает меня, поэтому я обуваюсь, говорю:
– Люблю. Пока.
...и пулей вылетаю из квартиры.
Рыдаю уже в такси, где рычу на водителя, который пытается меня успокоить.
2. Глава 2. Юля
настоящее время
Перешагиваю порог дома, пропуская мимо ушей кучу вопросов, которые задаёт Мила.
Почему я подчиняюсь? Потому что Дима явно не намерен что-либо делать, и да и бесполезно бороться мне с четырьмя громадными мужиками. Боюсь навредить дочке, боюсь, что ей могут навредить они, а так она даже не очень напугана. Может быть, Дима, оставшись один, вызовет полицию? Если он вёл какие-то дела с Андреем, то может знать, куда нас везут...
Оборачиваться страшно, но судя по звукам и голосам, вышли вместе с нами только подручные Андрея, а сам он остался в доме. Чёрт, как бы я ни желала избавиться от своего мужа, смерти ему я не хочу. Надеюсь, Андрей на это не способен. Или он слишком изменился за то время, что мы не виделись?
– Садитесь в машину, – один из незнакомцев открывает передо мной дверь и ждёт, когда я сама заберусь туда. Руки вот-вот отвалятся, потому что Мила в свои четыре года хотя и является миниатюрной девочкой, всё равно достаточно тяжёлая, чтобы долго держать её на руках так долго.
У меня на ногах домашние тапочки, дочка босая. Бежать я не могу, но всё равно садиться в машину страшно. Мне не грубят, и никто даже не показывает признаков раздражения, но всё-таки я понимаю, что это может быть только для того, чтобы не привлечь внимания соседей, например.