– Танюх, ты тут?
– Тут, тут… – ответило мне внутри.
– А зачем ты тут?
– Мне-то почем знать? Твои некроманты и меня, видать, захватили…
Я не сдержала усталого стона и просто отдалась на волю течения. Возможно, моя психика вовсе не в порядке. Или тот, другой мир был какой-то стороной реальности, в котором я ненадолго застряла. А теперь мое и Танюхино сознание слиплись так, что мы и в нормальной реальности вместе.
***
Меня на каталке перевезли в реанимацию. Снова анализы и вопросы, потом подключили капельницу. Игорь Владимирович, заполнив документы, зашел ко мне в палату. Обернулся и крикнул в открытую дверь:
– Дим, зайди сюда. Переговорим, пока я не уехал.
– Вы куда это собрались? – жалобно простонала я, почувствовав в этом человеке своего главного спасителя.
– Так на смену. Ты, дочка, не волнуйся только. Реаниматолог тут отличный, не смотри, что молодой!
– А можно мне с вами?
Он наконец-то добродушно улыбнулся, а то я уж начала переживать, что у него губы не способны растягиваться. За его спиной показался другой мужчина. Тот, даже не взглянув на меня, сразу выхватил у Игоря Владимировича бумаги и уставился в них. И тут Тайишка внутри меня снова подала голос, зашептав истерично:
– Это он, Оля, он!
– Кто он? – буркнула я, хоть и молча.
– Мой некромант! Тот самый, который меня в детстве излечил!
Я перевела взгляд на нового врача. Мне было плохо видно, но уже по профилю можно было отметить с уверенностью – хорош. Лет тридцать или чуть меньше, синяя шапочка прикрывает волосы, только край темной пряди сзади виден. И профиль просто замечательный, насколько я могла судить со своего ракурса – с такими носами только реаниматологами и работать, чтоб пациентам сразу жить захотелось. Но Танюхе я заметила недоверчиво:
– Тебе ж два года было, как ты рассказывала… Не могла ты его лица запомнить.
– Ты получше посмотри, Оль! Такое лицо вовек не забудешь!
Второй врач шагнул ко мне, двумя пальцами отодвинул мне веко, пригляделся и равнодушно кивнул. Потом начал Игоря Владимировича расспрашивать, используя термины, которые я на русский язык перевести бы не смогла. А я молчала, игнорируя мурашки. И глаза темные! Настолько темно-карие, что почти черные. Ух! Возможно, Тайишка и не преувеличивает. Красивый, что уж говорить. Не был бы таким серьезным, я бы прямо вслух ухать начала.