«Да, да, это самое лучшее, что мы можем сделать!»
- Джекки! – позвал он. – Хулиганка, иди ко мне!
В нескольких метрах от размытой дороги послышался шорох.
- Джекки! Ко мне!
Собака вынырнула из-под старых, ржавого цвета еловых веток, и бросилась к нему. Нос и уши ее были покрыты иголками, к холке прилипли коричневые мокрые листья.
- Ох и попадет же тебе от мамы, грязнуля! Ну что, давай закругляться? – мужчина потянулся и расслабил шарф на шее. – Смотри-ка, как солнце уже припекает. Весна… - он присел на корточки и потрепал собаку за ухом. – Как же тебе, бедолаге, скучно будет в квартире. Ну давай, дойдем до развилки, и тогда уж точно домой.
Псина тут же сорвалась с места и понеслась по кромке, пока он, не спеша, шел следом. Минут через десять он услышал лай, а затем Джекки выскочила опять на дорогу и остановилась там, глядя прямо ему в глаза. Шерсть на ее холке вздыбилась, хвост нервно дрожал.
- Иди ко мне, девочка! – По спине мужчины пробежался холодок. Рука крепче сжала палку.
Лес этот был знаком ему с детства, он знал здесь каждую тропинку, каждое старое дерево. Старожилы рассказывали, что место это мистическое, энергетически заряженное, но сам он никогда ни с чем потусторонним здесь не сталкивался. Хотя, энергетика, действительно, присутствует.
Что могло померещиться собаке? Наверное, увидела мышь, их тут в последнее время развелось много.
Собака осталась стоять, но как только он сделал первый шаг, тут же юркнула обратно в лес.
- Что ты там нашла? – он огляделся и прислушался. - Джекки! – он заторопился, почувствовав, какими влажными стали руки.
Продираясь сквозь сырые ветки и проваливаясь в слежавшийся, подернутый коркой, нерастаявший снег, он вошел в лес и покрутил головой. Собака заскулила, а затем снова залаяла. Он пошел на ее голос и вскоре увидел, как Джекки, растопырив задние ноги, стоит к нему спиной, напряженно опустив голову. Из ее горла доносился какой-то утробный звук, которого он никогда раньше не слышал от нее.
- Ну что там такое, горе ты мое? – Мысли крутились между сдохшей полевкой и раненой птицей. И то, и другое могло бы, пожалуй, привести городскую собаку в столь нервное состояние.
Матвей Ильич перехватил палку в другую руку, чтобы было удобней взяться за ошейник. Прищурившись, попытался разглядеть собачью находку между прелой черной травой, комьев снега и вздыбленных древесных корней. Джекки тянула носом воздух, скребла когтями землю, и липкие комья ее летели в его сторону.