— Я там резную штуку… А она магией...
Жжётся!
— Где?! — потребовал объяснений
урядник, проследил за жестом подчинённого и даже замахнулся, но
оплеуху ему всё же не отвесил. — Сказано же было: в хижину жреца не
соваться! Черти! — Он оглянулся на меня. — Боярин, глянь — это не
порча, часом?
— А чего там смотреть? — хмыкнул я. —
И так вижу, что порча.
— Сам снимешь или до лагеря
дотянет?
Я подошёл, сжал пальцами распухшее
запястье, уловил багряные тона отклика и потребовал:
— Тряпку убери!
Пластун нехотя повиновался, и стало
видно, что открытых ран нет, а кровь сочится из-под ногтей. В
остальном же, помимо отёка, никаких внешних проявлений зловредных
чар заметить не удалось.
— Пока между третьей и второй
степенью сложности, но когда в лагерь вернёмся, уже точно вторая
будет.
— Так вылечи его! — потребовал
урядник и отправил в хижину жреца сразу обоих бывалых тайнознатцев
— молчаливого и вечно хмурого бородача и худого как щепка дылду с
рыжими усами.
Второй почти сразу вернулся и кинул
на землю вырезанный из крупного куска хрусталя демонический череп,
так и сочившийся энергией багряного аспекта.
— Вот ты! — зло глянул урядник на
опростоволосившегося пластуна и поторопил меня: — Боярин, не
спи!
И вновь позабыл о нас, погнал
свободных подчинённых стаскивать к алтарю всяческий горючий хлам. Я
вздохнул, достал из ранца обрывок пеньковой верёвки, после чего
велел пластуну вытянуть руку и взялся перетягивать его бицепс.
Попутно сказал:
— Кулаком работай!
— Это как? — озадачился белобрысый
молодчик.
Рыжеусый тайнознатец немедленно
отвлёкся от своей находки и с улыбкой изобразил похабный жест, я
поспешил предупредить свару:
— Просто сжимай и разжимай кулак.
Пластун попробовал и пожаловался:
— Больно! Может, до лагеря
потерпеть?
— И не думай даже! — рыкнул издали
урядник. — Отсохнут пальцы — на что ты нам такой нужен будешь? Уд
теребить, допустим, и левой сможешь, а стрелять как? Да и поглядим,
на что молодой способен! Червень, проконтролируй!
— Но… — заикнулся было пластун,
только его и слушать не стали.
— Сам виноват!
Поражённая порчей кисть ещё самую
малость припухла, я спросил:
— Есть ром и чистая тряпица?
У прозывавшегося Червенем рыжеусого
тайнознатца отыскалось и то, и другое. Я смочил ткань крепчайшим
пойлом и потребовал:
— Кулак сожми! — Тщательно протёр
запястье пациента, заодно обнаружил, что порча уже добралась от
капилляров к жиле. Меня это не порадовало, но особо и не
встревожило. Обычное дело.