После возвращения в лагерь и
короткого перерыва на обед вновь начали отрабатывать несение
постовой службы. Одни становились в караул, другим требовалось
незаметно подобраться к ним и снять. Огничу задурить себе голову
мороком я не позволил ни разу, но и самому далеко не всегда
удавалось отвести сослуживцам глаза. С одиночкой худо-бедно
справляться наловчился, а вот с двумя-тремя часовыми такой номер
уже не проходил. Пытался неоднократно, но всякий раз чего-то не
хватало.
Впрочем, известно чего. Гармонии! Не
хватало мне драной гармонии. А попробуй — ощути единство с небом,
когда у самого внутри раздрай!
Вот так примерно дальше и пошло. Две
седмицы кряду мы бродили по джунглям — то наматывали бессчётные
вёрсты, прорубаясь через чащобу, заросли бамбука и лианы, то
ползали по болотам или крались от дерева к дереву. Частенько
случались и ночные вылазки, но водой меня больше не обливали. Да и
на занятиях по обезвреживанию часовых именовать бездарем перестали
уже на второй или третий день. Зато в хвост и в гриву чихвостил
Седмень, ставивший рукопашный и ножевой бой. Ну и в джунглях я тоже
показывал себя не лучшим образом. Положа руку на сердце, был там
одним из худших.
Другое дело — магия. Пусть и не
случилось никаких внезапных прорывов, да и создавать
сбалансированный огненный шар я так и не наловчился, зато свою
изначальную схему взрывного аркана отработал до такой степени, что
тот неизменно полыхал именно там и тогда, когда мне это было нужно.
Ещё начал не только бросать заклинание по прямой, но и пытаться
управлять движением. Что-то даже получалось.
Не забывал я и о проработке абриса:
укреплял и стабилизировал четвёртый узел оправы, а помимо этого
тянул в себя и удерживал у солнечного сплетения небесную силу.
Мало-помалу ежедневные упражнения начали приносить свои плоды, и
ещё даже лучше дела обстояли с магическими латами: защитное
заклинание теперь не развеивалось около пяти минут, поэтому мне
больше не приходилось отвлекаться на его дополнительную
стабилизацию, получалось одновременно накладывать и другие
чары.
Всякий раз, когда пересекались на
площадке с Дарьяном, он во время перерывов на отдых швырял в меня
стальным шаром — когда для проверки лат, а когда ради тренировки
восприятия. Подружка книжника неизменно презрительно фыркала, но в
наши отношения не лезла и молча отходила в сторонку. Тогда Дарьян
пользовался моментом и вываливал на меня всё то, с чем сталкивался
на своей новой работе. В кои-то веки он был всецело доволен жизнью,
полагая возню с кадаврами занятием несравненно более интересным,
нежели создание ходячих мертвецов.