– Что именно тебя интересует?
– Только то, что, по-твоему, мне следует знать, – произнес Харри, обнаруживший в корзине для белья кое-что интересное. Там среди грязных трусов и футболок торчало горлышко бутылки. Он рывком достал ее. «Джим Бим». Пустая. Или?.. Он открутил пробку, приставил горлышко ко рту и закинул голову назад.
– Хорошо, тогда слушай короткий отчет, – сказал Бьёрн. – Когда я прибыл в бар «Ревность» в четверть десятого, ты был пьян, а когда я в половине одиннадцатого повез тебя домой, ты мог связно говорить только на одну-единственную тему. Вернее, только об одном человеке. Угадай о ком.
Харри не ответил, он тряс бутылку, следя за каплей, стекающей вниз.
– О Ракели, – пояснил Бьёрн. – Ты с трудом добрался до машины, а потом я запер тебя в квартире, вот и все.
По скорости движения капли Харри понял, что у него еще много времени, и отнял бутылку ото рта.
– Мм… Правда?
– Это краткая версия.
– Мы дрались?
– Ты и я?
– Ясно. Судя по твоей реакции, дрался только я, причем явно не с тобой. А с кем?
– Ну, новый владелец «Ревности» точно получил затрещину.
– Всего одну? Я проснулся с тремя ободранными костяшками на руке, да и брюки у меня тоже в крови.
– Сперва ты стукнул Рингдала по носу, причем с такой силой, что брызнула кровь. После этого он уклонился, и ты попал в стену. Причем несколько раз подряд. Думаю, на стене остались твои кровавые следы.
– Неужели Рингдал не защищался?
– Решил не связываться. Честно говоря, Харри, ты так надрался, что твои действия не могли считаться оскорбительными. Нам с Эйстейном удалось остановить тебя до того, как ты нанес себе повреждения.
– Черт возьми, ничего не помню. А за что я бил Рингдала?
– Ну, одну-то затрещину этот тип точно заслужил. Он проиграл всю пластинку «White Ladder»[3] и решил поставить ее сначала. Но тут ты принялся орать, что он разрушает добрую репутацию заведения, созданную, по твоему мнению, тобой, Эйстейном и Ракелью.
– Но ведь так оно и есть! Этот бар был золотой жилой, Бьёрн. И Рингдал получил все хозяйство за бесценок, я потребовал лишь одного: он не станет крутить всякое дерьмо, а только настоящую музыку.
– То есть такую, которую выбрал ты?
– Которую выбрали мы, Бьёрн. Ты, я, Эйстейн, Мехмет… Никакого Дэвида Грэя, черт побери!
– Возможно, тебе надо было объяснить это более доходчиво… Ой, Харри, малыш заплакал.