Значит, Ракель хотела, чтобы он вернулся.
От этого лучше или, наоборот, еще хуже?
Харри вытащил из кармана телефон, чтобы выключить его. Ага, Олег прислал сообщение с парой практических вопросов, которые ему задали в похоронном бюро. Три пропущенных звонка, наверное от журналистов, и еще один, с номера, который, насколько он помнил, принадлежал Александре из Института судебной медицины. Она что, хотела выразить соболезнования? Так написала бы эсэмэску. Или заняться сексом? Не исключено, что Александра хотела и то и другое. Эта молодая женщина несколько раз говорила ему, что возбуждается от сильных чувств, вне зависимости от того, добрые они или не очень. Ярость, радость, ненависть, боль. Но горе? М-да. Страх и стыд. Как неслыханно возбуждающе трахнуть человека, испытывающего горе. Хотя, если разобраться, существуют и более безумные фантазии. Взять хотя бы самого Харри, который сидит здесь и, буквально через несколько часов после обнаружения трупа Ракели, размышляет о возможных сексуальных желаниях Александры. Как это назвать, черт возьми?
Харри жал на кнопку отключения, пока экран не почернел, а потом опустил телефон обратно в карман брюк. Он бросил взгляд на микрофон, стоявший перед ним на столе в узкой комнате, похожей на гостиную кукольного дома. Маленький красный огонек указывал на то, что запись уже включена. Потом он посмотрел на человека, сидевшего по другую сторону стола:
– Ну что, начнем?
Сон Мин Ларсен кивнул. Вместо того чтобы повесить свое пальто от «Бёрберри» рядом с курткой Харри на крючок на стене, он положил его на спинку одного из свободных стульев.
Ларсен прочистил горло и начал:
– Тринадцатое марта, пятнадцать часов пятьдесят минут, мы находимся в комнате для допросов номер три в Полицейском управлении Осло. Допрашивает следователь Крипоса Сон Мин Ларсен, допрашиваемый – Харри Холе…
Молодой следователь говорил на таком чистом и правильном норвежском, что Харри казалось, будто он слушает старый радиоспектакль. Ларсен не отводил от него глаз и не заглядывал в свои записи, диктуя личный номер и адрес Холе. Возможно, он специально вызубрил все, чтобы произвести впечатление на своего пока еще более известного коллегу. А может быть, это была его постоянно используемая техника запугивания, призванная продемонстрировать интеллектуальное превосходство, чтобы у допрашиваемого даже и мысли не возникло солгать или попытаться манипулировать фактами. И было, разумеется, третье объяснение: у Сон Мина Ларсена просто-напросто отменная память.