— Папочка…— сквозь зубы прорычала Оля, и нажала секретную кнопку.
Мэл давно оснастил виманику своей девушки тайной функцией, которая позволяла при надобности, возвращать управление капитану судна. И вот, спустя два года, она наконец, пригодилась.
Тревожные звуки мгновенно затихли, и Оля облегченно выдохнула. Теперь ее планам точно никто не посмеет помешать. И только она откинулась на сиденье, перед лобовым стеклом ее корабля стало темнеть.
— Здесь не должно быть людей! — нахмурилась девушка.
Оля была уже слишком далеко от поверхности земли. Виманики чиновников не занимают эту высоту. А автоматики не имеют права подниматься сюда без особых указаний полетного центра, а тот работал не так споро, чтобы через минуту ее сверхскоростную виманику могли догнать. На согласования порой уходили часы, а тут…
Черная махина, пыхающая сизым паром из-под днища, преградила Олин путь, зависнув прямо над густым облаком. И, казалось бы, все небо открыто, лети, но перед такой громадиной затряслись колени, и мысли о побеге начали казаться безумием.
Оля положила руку на грудь, будто это могло унять трепещущее от ужаса сердце. Закрыла глаза и сосчитала до трех, искренне надеясь, что ей показалось. Но картинка не изменилась. Огромный космический корабль, размером со стадион, завис перед ее крошкой, явно давая понять, что ее полет окончен.
— Удалите защитный экран. Откройте шлюз, — холодным тоном приказал металлический голос, и это означало, что капитана виманики, то есть Олю, собираются задержать за неповиновение, а корабль конфисковать.
Солнцезащитные экраны стали медленно опускаться, а замок шлюза издал щелчок, но все же не открылся. Ее систему пытались подчинить себе, но не вышло. Мэл отлично поработал над защитой, и управление, хоть и не полностью, оставалось у Оли.
Солнечный свет, беспрепятственно проникающий в салон летательного аппарата, стал слепить, но затемняющие очки никто не отменял. Надев их, Оля окинула взглядом махину, прикидывая, с какой стороны ее лучше обогнуть. Это уже было делом принципа – удрать от преследователя, посланного папашей.
Неизвестный корабль был слишком огромным, соответственно, должен уступать в маневренности шустрой виманике, и надежда убежать еще теплилась в девичьем сердце.
Тем временем аппарат, пластины которого идеально гладкими гранями отражали лучи солнца, приближался, давая рассмотреть того, кто занимал место у штурвала.