Лейтенант чуть коростой не покрылся.
– Ну, выкладывай. Только учти: запираться бессмысленно.
– Чего выкладывать-то?
– Так уж и нечего. Давай хоть про семейное положение.
– А что – семейное. Пока не окрутили.
– Ну знаешь, – зашипел плевком на утюге начальник. – Отведи его в камеру! Пусть подумает. Да ремень, не забудь, сними!
В комнате, которая называлась камерой, Алтуню встретил радостный возглас.
– Саха! А я слышу голос – он? не он? А это ты! – Витек полез обниматься своими коротенькими ручками. – Ну наконец-то. М-лодец. Да ты располагайся!
– Отлипни ты.
– Не ож-дал, – обиделся Витек, но отлип.
Алтуня голову сломал: может, через Витька? Подумали, вместе был? Но сержант скоро вызвал его одного.
В ментовке набралось полно народу. И продавщица, и библиотекарша, и учитель. Только хмырь испарился вместе со шляпой. На его месте восседал какой-то видный, в галстуке. Он прикрывал глаза ладонью.
– Все, товарищ секретарь, – тихо обратился к нему лейтенант. – Можно начинать?
– Начинайте, начинайте, – не убирая руки, буркнул тот.
Вдруг раздался грохот кулаков в хлипкую дверь камеры и истошный крик.
– Воды, гады! Воды!
– Это что? – дернулся в галстуке.
– Пьяный, к прохожим приставал.
– Пьяный, приставал… Что-то у вас в последнее время процент задержаний растет. Профилактикой не занимаетесь?.. Гоните его в шею.
Витек протрезвел от такой прухи.
– Спасибо, – кивал он лейтенанту. – Сердечное спасибо. – И шепнул Алтуне, проходя мимо: – Говорил, со мной надо. А ты… Деловой.
Алтуня уже словил, что стоит здесь из-за сегодняшнего марш-броска. Только не доходило, что к чему. Когда лейтенант стал выспрашивать всех по очереди про эту книжку, он подумал – показать газету, и кранты. Но тут же передумал, не будет он оправдываться перед ними.
– А я что? – фыркнула продавщица. – Спрашивают – значит, хорошая. А раз хорошая – значит, нету.
– Какой позор! – слезерила библиотекарша. – Как читателям в глаза смотреть. Я ничего не знаю. Нет у нас такого писателя, нет.
– Вот это вы верно сказали, – подтвердил в галстуке.
– У меня грудной ребенок дома, – продолжала скулить она.
– Бабу-то отпустите! – не стерпел Алтуня.
– Тихо! – прикрикнул лейтенант. – Вы что скажете?
– Что же тут сказать… – ехидно задумался учитель. – Вероятно, воспитательная работа у нас не набрала еще должной высоты.