Шевелюра – бурьян непаханых мозгов.
Сознательность – не мое гражданское прилипшее ко мне снаружи.
Как же я мечтаю надраться, до потери чувств и сознания надраться, и дать моему человеческому высказать, наконец, что оно думает о моем непрошеном гражданском, рассевшемся во мне как у себя дома.
Жажда жадности Славы.
Рутину законов Вселенной копирует рутина эволюции, и разум будет рутину колебать, пока рутина не рухнет, и не придавит непрошеного новатора обломками своего здравого смысла.
Человек принадлежит сам себе без видимой взаимности. Вот с властью у человека принудительный мезальянс.
Человеком разрешилась обезьяна в зоопарке Юпитера.
Печаль в глазах человекообразного Сиаманга, когда сопливый потомок кидает ей сквозь решетку кожуру банана, – печаль укоризны разочарованного в потомке пращура.
Обезьяны продались Всевышнему за банан, лисица за виноград, и выбрал Всевышний в наши прародители что подешевле.
Только в зоопарке наши волосатые пращуры встречаются нос к носу со своими родителями лысыми гуманоидами на батарейках.
Павианы в клетке воспринимают безделье как непременную благодарность своих потомков.
Наша жизнь? Ха! Да это нечто гастрономическое между крайностями добра и зла.
Человек поклоняется Всевышнему, но взаимности ищет с самкой.
Слабости – моя непритворная любовь, и вино, в порыве признательности, посвятило меня в пьяницы.
Вино настолько гостеприимно, что само упьется, и я на карачках пытаюсь откланяться.
Когда гений сходит со сцены, гурьбой являются компиляторы.
Судьба последний вагон поезда удачи. Мы цепляемся за поручни, даже вваливаемся в тамбур, но это не значит, что судьба рада нам уступить место, предназначенное ее фавориту.
Мы хлыстом укрощаем норовистую судьбу. Утратившая прыть, она понуро бредет, покорная нашей зарвавшейся воле, не соображающей, а что дальше?
В жертву справедливости приносим совесть друг друга, а она предпочитает наличные.
Мораль – взаимовыгодный уговор совести с совестью жить без любви, но в приличном согласии.
Совесть девка публичная.
У совести ничему не научишься, даже полезному в повседневной жизни.
Ханжество – нравственное извращение воинствующей в тайне похоти.
Ханжа тяготится стыдливостью, ханжа боится естественности неизбежных для человека слабостей и, стиснув зубы, симулирует благочестие.