Сон накрыл меня мягко, как волна,
облизывающая берег. Я провалился в него, чувствуя, как тело
расслабляется, а разум уносит куда-то в прошлое — то ли в Карибское
море XXI века, где внучки подарили мне тот злополучный круиз, то ли
в 1657-й, где я барахтался на обломке мачты. Но сквозь этот сон
пробился тихий, едва уловимый звук. Как шорох крыс в трюме.
Скрипнула половица. Я проснулся и прислушался, не открывая глаз.
Тишина. А потом — снова скрип, ближе, у самой двери каюты. Сердце
заколотилось, прогоняя остатки сна. Кто-то был здесь, на моем
корабле, в моей каюте. Я медленно сжал пальцы на рукояти
абордажного крюка, которая лежала под подушкой — привычка,
выработанная за месяцы среди пиратов. Осторожно приоткрыл один
глаз, щурясь в полумраке.
Тень двигалась у стены — невысокая,
худощавая, с ловкими движениями, как у кота. Фонарь снаружи бросал
слабый свет через щель и я разглядел, как этот гад копается в моем
сундуке у стола. Там, под тряпками, лежал мешок с драгоценностями —
рубины, сапфиры, изумруды, которые я оставил себе после Монито. Но
самое главное, там ящик Пандоры. И вот какой-то крысеныш решил это
утащить. Я стиснул зубы.
Я напряг мышцы, перенес вес тела
так, чтобы удобно было вскочить и рванул с койки. Старался как
можно тише, хотя доски под ногами предательски скрипнули. Вор
дернулся, обернулся — лица я не разглядел. Он метнулся к двери, но
я был быстрее. Абордажный крюк взлетел в воздух, зацепил его за
плечо и рванул назад. Он споткнулся, свалился на пол с глухим
стуком, а я навалился сверху, прижимая его коленом к полу. Руку с
ножом — я заметил лезвие в его пальцах — я вывернул одним
движением, и железка звякнула, отлетев к стене. Он зашипел,
дернулся, но я надавил сильнее, чувствуя, как его кости трещат под
моей хваткой. Вежа не зря качала мне стволовые клетки — старик
Николай Крюков остался где-то в прошлом, а здесь был Доктор Крюк,
капитан и боец.
— Кто ты, черт тебя дери? — прорычал
я, наклоняясь к его лицу.
Свет фонаря упал на него, и я
разглядел: тощий, с острым носом, лет тридцати, с грязными
волосами, прилипшими ко лбу. Губы его растянулись в наглой ухмылке,
будто он знал что-то, чего не знал я.
— Кто тебя сюда послал? Говори, или
я тебе кишки крюком выпущу.
Он молчал, только дышал тяжело,
глядя на меня исподлобья. Ухмылка не сходила с его рожи, и это
бесило меня еще больше. Я встряхнул его, ударив затылком о пол — не
сильно, но достаточно, чтобы показать, что я не шучу. Он
поморщился, но язык не развязал. Упрямый. Я прикинул: один он сюда
не полез бы. Ночь, заброшенная верфь, мой корабль — слишком
рискованно для одиночки. Кто-то его навел, кто-то знал, что у меня
есть камни.