– Ты сегодня занята после обеда? – Мартис знал ответ, но так хотелось с утра потешить свое самолюбие.
– Только если ты не скажешь обратного, – сказала Нина, мягко улыбнувшись.
Ему нравилось, когда она так говорила. Он позволял ей не работать, гулять до утра и заслушиваться речами неизвестных мужчина, потому что знал, что в любой момент мог все это прекратить, запереть ее дома и приказать весь день читать «Завоевание межпланетных пространств» Кондратюка. И она бы так и поступила.
– Тогда встретимся в парке часа в два, – он сказала это через чур утвердительно. – А, и дорогая, не включай сегодня телевизор. Там показывают одни антинаучные глупости.
Жена кротко кивнула, но все же спросила:
– Это связано с твоей работой? Правда собираешься смеяться над этими несчастными?
Мартис непроизвольно скривился. У его жены тоже был на голове невидимый дуршлаг. Но прежде, чем окончательно разочароваться в браке, он услышал:
– Все-таки такого рода заболевания психики не редкость последнее время. Может не стоит их публично унижать?
Мужчина вздохнул, но не ответил. Разговоры о работе быстро его утомляли. Ему так и хотелось крикнуть: «Работа – это просто деньги, Нина! В этом нет ничего интересного или неправильного. Только источник заработка». Он собрался в впопыхах и вышел на улицу не попрощавшись. Предстоял долгий день. Мартис чувствовал это всей поверхностью тела. Казалось, даже воздух, залетающий ему в легкие, шептал об этом.
Мероприятие проходила в небольшого размера театре, и зал уже был неприлично переполнен, когда Мартис в него зашел. Сотни глаз на секунду задержались на его лице, а затем там же быстро испытывающее посмотрели на следующего вошедшего. Публичные мероприятия неосознанно выбивали мужчину из колеи, хоть он и провел на них почти всю свою осознанную жизнь. Никогда нельзя привыкнуть к завистливому, недоверчивому и фанатичному обществу телевидения. Можно сказать, быть такими была их работа. И его, собственно, тоже.
– Эй, Леон! – Донарс заметил его в толпе и поманил к себе в первые ряды.
Мартис мечтал оказаться подальше от сцены, чтобы издалека не видеть всю ту маску притворства, что цепляют на себя работники телевидения. Но опять же – работа.
– Присаживайся, коллега. Думаю, видок отсюда будет, что надо, – сказал Алек, новенький, еще не знавший правил этикета журналистов, и поэтому улыбающийся совершенно искренне и без умысла.