Из всех авторов военных мемуаров, за исключением генерала армии А. В. Горбатова, книги которых вышли во второй период и наиболее откровенны в оценке событий на Огненной дуге и последовательны в отстаивании своих взглядов на отдельные ключевые моменты Курской битвы, был Маршал Советского Союза Г. К. Жуков. В его книге «Воспоминания и размышления», опубликованной в 1969 г., как и в трудах почти всех советских военачальников и полководцев, чётко прослеживается желание задвинуть в тень неудавшиеся операции, в которых он выступал как ключевая фигура, например «Марс» и «Полярная звезда». Что же касается летней кампании 1943 г., то о ней маршал пишет настолько откровенно, насколько в то время это было возможно, учитывая, с каким трудом проходило согласование вопросов по изданию его книги с властными структурами[142]. Во-первых, он честно признал, что при планировании обороны Ставка ВГК, в том числе и он, допустила просчёт в определении направления главного удара неприятеля. Предполагалось, что германское командование бросит основные силы против Центрального фронта, а в действительности же наиболее мощная группировка была сосредоточена перед Воронежским. Эта ошибка имела существенное негативное влияние на ход первого этапа Курской битвы.
Во-вторых, маршал довольно самокритично написал, что проведенная вечером 4 июля и в ночь на 5 июля 1943 г. контрартподготовка[143], официально признававшаяся успешной[144], ожидаемого результата не принесла. А удары нашей авиации по немецким аэродромам на рассвете 5 июля «полностью не достигли своей цели»[145].
В-третьих, он выступил резко против самовосхваления П. А. Ротмистрова и созданного им мифа, будто его армия сыграла решающую роль в срыве наступления войск ГА «Юг», хотя об этом широкий читатель впервые узнает лишь в 1990 г. из опубликованного уже без купюр десятого издания его труда[146].
В-четвёртых, маршал объективно оценил результаты оборонительной фазы Курской битвы в полосе Воронежского фронта и отмёл утверждения, будто бы его руководство неверно спланировало действия своих войск, а потому группировка Манштейна вошла на его рубеже на глубину до 35 км, в то время как армия Моделя увязла в обороне Центрального фронта уже на первых 12–15 км[147]. Эту точку зрения впервые он изложил в статье, опубликованной в сентябрьском за 1967 г. номере «Военно-исторического журнала»