Марк настороженно взглянул на Тарцини.
– А почему здесь? Ведь это пока самая граница зоны вашего влияния. Почему выбрано именно это место?
Его собеседник усмехнулся.
– Во-первых, как вы удачно заметили, ‘пока’. Во-вторых, эта долина идеально подходит для моих систем защиты. Сюда даже комар не влетит без моего ведома. И потом, мне нравится здесь. Разве этого не достаточно?
– Это очень большая работа, – заметил Марк, стараясь не раздражаться из-за ‘пока’. Если Тарцини вздумалось создать здесь научный центр, в этом нет ничего страшного, правда?
– Грандиозная! – живо согласился Тарцини. – Никакие научные разработки на планете не будут проводиться без ведома служителей Логоса.
– А если кто-нибудь придумает вечный двигатель, и вам не сообщит? – спросил Марк без особого интереса, просто чтобы поддержать разговор. Его занимали более насущные проблемы.
Тарцини искоса взглянул на него, бросив управление. Машину закружило на месте.
– Того я уничтожу, – холодно сказал он. – И это возвращает нас к началу нашего разговора, Марк. Вы мне мешаете.
Марк откинулся на спинку кресла. На его лице резко обозначились вертикальные морщины, шедшие от крыльев носа к уголкам узкого рта. Взгляд устремился в пространство, словно Марк смотрел в будущее и видел там беду.
– А вы хотите, чтобы все безоговорочно вам поклонились? – устало спросил Амелин. Он был плохим дипломатом.
Тарцини вспылил.
– Я хочу, чтобы вы не запирались от остального мира! – с негодованием воскликнул он. – Я хочу, чтобы вы выслушали слово Логоса, прежде чем отвергнуть его. Я хочу, чтобы не исчезали отшельники, пришедшие на ваши земли. Нежелание понять своего соседа едва не погубило род людской – вы забыли об этом?
Он говорил и говорил, словно видел перед собой благодарную аудиторию. Однако Марк безучастно слушал обличающий голос, слегка завидуя умению собеседника все поставить с ног на голову. Ведь это он, Тарцини, шел к Марку с угрозами. Он хотел прибрать к рукам новые земли. Он навязывал потрясённому миру новое божество, Логоса, плод своего изворотливого ума. Но в этой пламенной речи Марк Амелин представал злодеем, мешающим возрождению человечества, и ему, как ни странно, не приходило в голову, какие возражения противопоставить этим яростным, возмущённым фразам. Тарцини виртуозно владел словом.