– Два часа ночи, может не стоит сейчас звонить, – забеспокоилась Саша.
– Вы можете представить нормального музыканта, после концерта, на гастролях, который спит в столь ранний час, если он, конечно, не пьян. Кстати, не знаете, он не пьёт?
– Знаю, не пьёт, – и добавила, – он совсем не пьёт, то есть абсолютно. Когда-то в очень ранней юности неудачно попробовал, и с тех пор в рот не берёт. И в коллективе у себя не приветствует.
– Это похвально, – оценил Артемьев и пояснил, – беря коллектив, хорошо бы знать, какие подводные камни тебя ждут.
– Ну, если речь идёт о Сашкином коллективе, этих подводных камней, мне кажется, опасаться не стоит. Какие-то другие, наверное, могут быть, а пьянство вряд ли.
– Вы так хорошо его знаете?
– Кого, Матвеича? Конечно хорошо знаю, с первого класса.
– С первого класса – это стаж, – засмеялся Артемьев, – а то я наблюдал за вами, вижу, что у вас неформальные отношения, а кем вы друг другу приходитесь, не догадался.
– Мы одноклассники и хорошие друзья, – хитро улыбнулась Саша, – если интересно, никаких других отношений у нас нет и не было никогда.
– А почему Вы его Матвеевичем зовёте? – полюбопытствовал продюсер.
– Так он сам так представился в первом классе. Все дети говорили: Вася, Петя, Катя, а он встал и говорит: «Белов Александр Матвеич». Так смешно было, он ростом тогда самый маленький в классе был, а туда же – «Александр Матвеич». Его потом все так и звали. И дети и учителя.
– Сейчас не скажешь, что самый маленький был, – усмехнулся Артемьев, – такой видный парень.
– А у нас мальчишки в седьмом классе за лето все вытянулись, и Сашка в первых рядах.
– Ох, я же не позвонил ему, – спохватился продюсер и взглянул на телефон, – ну вот, а теперь и приёма нет, в лес какой-то въехали.
– Да ладно, Роман, давайте до завтра этот разговор оставим. Я всё равно подумать должна.
– А Вы работаете где-то, и Вам трудно будет совмещать? – поинтересовался продюсер.