Друзьям отца, в беде небезучастным,
Что в их особняке гостили часто
В былые дни; узнать от них о том,
Не навещал ли он их милый дом.
Люк Бакстон, с нескрываемым волненьем,
Поведал ей о странном поведении
Её отца, который навестил
Их год назад и с месяц погостил,
Но каждый день с утра и до заката
Без объяснений пропадал куда-то,
Являясь в дом лишь переночевать;
И, перед тем, как лечь в свою кровать,
Чтоб не прослыть бессовестным невежей,
Вселял в хозяев слабую надежду,
Что изменений ум не претерпел:
Вводил их в курс своих семейных дел,
Шутил, болтал о разных пустяках,
Но иногда, на паузе в словах,
Мелькал в очах его безумный пламень,
Но тут же гас, вновь превращая в камень,
Холодный взгляд родных когда-то глаз.
И вот однажды утром, пару фраз
Сказав им на прощание с порога,
Исчез в пыли просёлочной дороги…
Мисс поблагодарила баронета,
Пообещав ему, что этим летом
С отцом ещё раз навестят их дом,
И вышла вон, ловя себя на том,
Что, с каждым словом этого признанья,
Была готова потерять сознанье…
Воспользовавшись Бакстонов советом,
Лишь новый день забрезжил алым светом,
Пополнив нужды в пище и питье,
В поросшей разнотравьем колее
Продолжили друзья нелёгкий путь.
Устраиваясь на ночь отдохнуть,
Для дам шатёр просторный разбивали,
Мужчины же в карете почивали,
А слуги охраняли у костра
Всех спящих вплоть до раннего утра.
Так в пятидневный срок без злоключений
Вдоль мутных вод стремительных течений
Реки ирландской под названьем Бойн,
Свидетельницы праздников и войн,
Они добрались до земли желанной:
Неведомой, зелёной и туманной…
Под бледною завесой облаков
Вода мерцала в локонах кустов,
А меж холмов бесчисленных лежало
Белёсое, сырое одеяло.
Над ним, глядя бойницами вокруг,
Стеной зубчатой заключённый в круг,
Не потеряв величия былого,
Вздымая башни дьявольского крова,
Алел в закате дня очаг проклятья.
Холодным ветром путников в объятья,
Спускаясь с неба, заключила ночь,
И все, озябнув, поспешили прочь.
Пока не воцарилась темнота,
Не мешкая, решили господа
До Максвеллхолла спешно добираться,
Чтоб дамам лишний раз не оставаться
Под чёрным, хмурым небом ночевать,
А лечь в сухую, тёплую кровать,
Где дождь всевластен только за окном,
И до утра забыться крепким сном.
Вот сумерки туманные сгустились,
У вывески друзья остановились,
Столь лестной для убогого двора:
«Сдаются для проезжих номера».