Катька придвинулась поближе, приготовилась слушать. История тех взаимоотношений, поведанная Вацлавной, наполнена была деликатной советской романтикой, которая, как известно, секса не предусматривала, а вот стихами да любовными письмами изобиловала.
– Кать, ты бабушку не слушай. Не было такого никогда, – Варя теперь гладила какие-то кружева и оборки.
– Ха! Как же не было, когда было!
– Ба, я с тобой, если ты это помнишь, с рождения живу. Не было такого!
– Катерина! Неси письма! – Бабушка раскипятилась. Она была очень азартной и, когда ей это было нужно, неслась во все тяжкие.
Катька притащила коробку с письмами. Бабуля порылась в ней, выудила из вороха одно и принялась читать:
«Дражайшая Луиза..» Так …так… так вот! Подпись! «Навечно Ваш, Саша Твардовский».
– Съела? – Бабка выставила письмо, как статуя свободы факел, прищурила глазки, – глазки полыхали победой!
Варя, уперев руки в бока, соображала. Подошла к коробке и выудила из нее же конверт того письма. На конверте в графе «от кого» и впрямь стояло «А. Твардовский», а вот в графе «откуда» четко прописан был их прежний адрес, только дом и квартира другие.
Варя расхохоталась.
– Кать, это наш сосед бабуле писал. Дядя Саша. Хороший дядька, фронтовик был. Графинюшку боготворил.
– Так я и говорю!
– Ты говоришь, Твардовский!
– Ну!
– А Катька решила, тот самый! «На войне, в пыли походной»!
– Такого я не говорила… – Старуха развела руками. – Сами напридумают, чего не было…
– Ну Луиза Вацлавна…, – разочарованно протянула Катька.
– Ааа!!! В общем, Луиза Вацлавна, не забивай Катькину голову своими байками. И с Витькой ты б поостереглась экспериментировать. Он как с тобой наобщается, слова потом сказать не может. Или говорит, но местные его не понимают.
– Поучи еще бабушку! – надулась она. – Человек от макаки даром слова только и отличается! – изрекла бабуля и подняла палец.
– А кто вчера мужиков костерил русским портовым? У них уши дымились и глаза стекленели.
– Поделом им. Супостаты. Хай на чужое добро не зарятся.
Варя встряхнула груду кружев и оборок, груда неожиданно приняла форму блузы.
– Извольте одеваться, Ваше сиятьство! – И присела.
Франция, Париж
– Нет-нет, мой мальчик! Тебе не стоит беспокоиться! – Дед поднял руки ладонями вверх. – Спишем все на глупые старческие причуды. – Он собрался уже вставать, но вдруг передумал и плюхнулся обратно в кресло.