Хельга знала, что после этих располагающих слов люди все равно оставались напряжены и старались скрыть истинные чувства. Такова защитная реакция, ничего не поделать. Поэтому Хельга полагалась на собственное внимание и опыт, помогавшие выдергивать из невербальных знаков тревожные сигналы.
Роберт снова кивнул.
– Вы предпочитаете молчать и слушать, а не говорить, верно? – улыбнулась ему Хельга. – А есть темы, на которые вы разговариваете с большим удовольствием? Так сказать, и слова нельзя вставить.
– Регби, – дернул плечом Роберт. Рытвины на его щеках свидетельствовали о подростковых проблемах, не прошедших бесследно. – С грамотным собеседником могу часами обсуждать матчи и игроков.
Мантисс мысленно перебирала вопросы, как карточки, сортируя по незримым полочкам в соответствии с их полезностью и степенью давления. Ей не хотелось в лоб спрашивать, не тревожит ли Роберта что-нибудь в рабочее время, хотя фактически она для того тут и сидела. Вот только стандартный опрос не приведет к действенным результатам – нужно копать глубже, пробираться под наросты страхов и нежелания людей признавать свои прегрешения и слабости. А так спрашивать любой может.
– На работе общаетесь с кем-нибудь? Нашли товарища по убеждениям, который любит пинать мяч в свободное время?
– В регби мяч пасуют руками. Это же не футбол.
Прокол. Хельга, пусть и не жила в глуши леса, имела смутные представления о спортивных играх. Никогда по-настоящему не интересовалась ими. Старательно ограждала себя от ненужной информации о сборных и мировых чемпионатах, когда ее знакомые слетались стайками для обсуждения очередного виртуозного пенальти или скандала вокруг спортивной знаменитости. Хельга сделала пометку никогда больше не умничать на малознакомые темы и вообще следить за каждым словом – не только собеседника, но и сорвавшимся с собственных губ.
– Вот видите, я бы не подошла на роль такого товарища. – Она попыталась превратить неприятную оплошность в шутку. – Я тут всего пару недель, но мне кажется, среди служащих этого этажа нет фанатов спорта.
– Да, к сожалению, это так. Я почти ни с кем не общаюсь – только вежливое «здрасьте – до свидания» и уточнение обязанностей.
Как Хельга и думала, Роберт был одиночкой. По его зажатой позе, тянущимся к ушам плечам, отводу взгляда заметно, что он тяжело сходится с людьми. А в разговоре с незнакомцами чувствует себя неуютно. Мантисс видела, как ему не терпелось покинуть комнатку и вернуться в привычную обстановку, где каждое действие доведено до автоматизма и ничего не меняется изо дня в день.