Отца у Паши не было. Маму не звали Мария, и ни о каком непорочном зачатии речь не шла, просто новоиспеченный папаша исчез раньше, чем узнал о беременности. Не оставил после себя ничего, даже житейской мудрости. Растворился, словно вообще не существовал. Мама всё тянула сама. Жили скромно: она двадцать лет носила одно и то же выцветшее пальто, дарила ему книги на день рождения и баловала конфетами. Чуть легче стало, когда он закончил педвуз культурологом и пошёл на работу в местный дом культуры «Мукомол». Но на редкие лекарства им теперь всё равно не хватало. Паша смотрел, как на маминой шее пульсируют набухающие вены, и его разрывало на части: смириться и смотреть, как она умирает, или бросить вызов себе и равнодушному обществу. Его мутило от одной мысли о переменах, но смерть матери пугала до одури.
Выпытав что случилось, сосед, бывший спортсмен, а теперь ворчливый инвалид, напутствовал его фразой: жизнь не олимпиада, вторых мест не даёт – либо вершина, либо дно – не обманывай себя. Поэтому Паша собрался, купил билет и поехал в Москву со святой верой, что там точно заработает денег.
Ладу, с её художественной школой, пристроили в детский сад. Платили немного, но ковыряться с искренними светлыми малышами само по себе награда. А уж мастерить вместе с ними – почти что счастье. Про Пашу она не вспоминала, что бы кто ни говорил, для любви одного взгляда недостаточно, помимо дальней дороги нужны и другие испытания. Родители с ума сводили нелепыми правилами и старомодными взглядами, будто проверяя предел её терпения. Иногда казалось, что единственный шанс не сойти с ума – сбежать. Она подружилась с соседом по улице и убедила себя в том, что он хороший парень, именно такой, какой нужен. Переступила через принципы, бросила родителей и поехала за ним в поисках лучшей жизни.
Москва встретила Пашу совсем не так, как он рассчитывал. Серая, после привычной южной яркости, грубая, злая, сосредоточенная на самой себе. Мрачные люди текли мимо бесконечным потоком, не поднимая глаз, не здороваясь, даже не замечая растерявшегося провинциала. Он стоял посреди площади трёх вокзалов и смотрел, будто подпав под гипноз копошения мегаполиса, никогда не видел столько народу. Боялся, но верил, что обязательно устроится. Он всегда читал книги задом наперёд: последняя глава, предпоследняя и так до первой. Ведь сначала надо ставить цель, а потом уже к ней двигаться.