— Ну что? Я долго буду ждать? Ты не одна тут такая, — совсем разозлилась тетка.
— Простите, буквально пять рублей не хватает, — сказала я, жутко смутившись.
— А мне какое дело? — фыркнула она. — Что делать будем?
— Нате, — услышала я голос позади и обернулась. Какая-то благообразная старушка протягивала пятак недостающей рукой.
— Ой, спасибо, — прижала я ладонь к груди, чувствуя невероятную благодарность. Сходить с автобуса мне совсем не хотелось.
Кондуктор, хоть и скорчила кислую мину, выбила мне билет и ушла восвояси.
— Спасибо вам большое, — улыбнулась я старушке, а она подвинулась, уступая мне место.
— Ерунда, девочка, от пяти рублей я не обеднею.
Вплоть до моей остановки мы мило болтали, что скрасило негатив от неприятной ситуации с нехваткой денег, а потом тепло попрощались. Вместе с морозным воздухом, хлынувшим в лицо, когда я вышла наружу, снова навалилась грусть из-за проваленного собеседования. Наверное, я и правда не гожусь на серьезную должность? Вот как можно было так не рассчитать деньги, что их не хватило на проезд?
— Мама, как вы тут? — наконец вошла в квартиру, а дочка выбежала из комнаты и ринулась ко мне.
— Мамоська! Ты плишла!
— Подожди, зайчик, сейчас я пальто сниму и руки помою.
— Ох, наконец, — простонала мама, стоя в проходе комнаты, — хоть прилягу! Притомила меня наша стрекоза. Как собеседование? — спросила она, а я покачала головой из стороны в сторону, на что мама лишь вздохнула. Слова были не нужны.
Мама редко жаловалась, всегда ей было в радость сидеть с внучкой, поэтому я нахмурилась и, переодевшись в домашнее и вдоволь натискав дочку, пошла с ней в мамину комнату. Мама уже лежала на диване на спине, сложив обе руки на груди и глядя в потолок.
— Что-то случилось? — поинтересовалась я, держа Анечку на коленях и играя в незамысловатые игры.
2.3.
— Суставы разнылись что-то, — пожаловалась мама со скорбным лицом, — опять двадцать пять. Старая у тебя совсем мать. Разваливаюсь, как старая черепаха. А эта стрекоза бегала как шальная, нет бы посидела на месте, порисовала, — сетовала она, качая головой.
— Бабушка — челепаха! — засмеялась наша непоседа, и я прижала ее к себе.
Она была единственной, кто мог всегда поднять настроение. Но ненадолго, ведь за маму я переживала и сразу же пошла в кухню за таблетками, ссадив малышку с рук.