А мне только и останется, что считать копейки, искать новую работу и воспитывать безотцовщину, ведь папа моей малышки не помнит нашу ночь. Для меня она значила всё, он был моим первым, а для него — ничего. Абсолютно ничего.
К черту! Выкинуть мысли о нем напрочь из головы и забыть. Легко сказать, но непросто сделать. Стоило закрыть глаза, как воображение подкидывало красочные картинки. Импозантный, молодой и стройный красавец-мужчина и идеальном офисном костюме, который ему так шел и подчеркивал мускулистую фигуру. Время над ним не властно. Он ничуть не изменился с момента нашего расставания и даже стал еще привлекательнее для женского пола.
И что я делаю? Сижу и вспоминаю этого мерзавца, который меня просто выбросил из своей жизни как использованную вещь…
Надо взять себя в руки и завтра же приняться за поиски работы. Иначе будет у нас на праздник вареная гречка с куриными желудками и два несчастных мандарина.
Спать в эту ночь я уже не стала. Просто не смогла. Принесла на кухню ноутбук и несколько часов за чашкой чая шерстила интернет в поисках подходящих вакансий, отправила с десяток резюме и тем самым немного успокоилась. Рано отчаиваться из-за одной неудачи. Мне обязательно повезет. Бывают же в жизни чудеса, а когда им случаться, как не в канун Нового года?
***
АЛЕКСАНДР.
Едва я дозвонился до гувернантки, так сразу понял, что придется показывать чудеса выдержки. Чтобы не прибить ее. Хорошо, что нас разделяло расстояние и мы не общались вживую.
— Потрудитесь объяснить, почему вы недосмотрели за ребенком? Как вышло, что он в одиночку приехал ко мне в офис? — загремел я в трубку, потребовав отчета.
— Простите, ради бога! — заголосила она. — Уснула, сама не знаю, как так вышло. Я бы ни за что не подвергла Максимушку опасности. Вы же знаете, что я к нему как к родному отношусь. Мне очень жаль. С ним всё в порядке?
— Он со мной, но с ним не всё в порядке, — процедил я, — мальчик чуть не потерялся в офисе. Он будет наказан.
— Ох, — только и смогла она вздохнуть, явно жалея своего воспитанника.
— Итак, Кларисса Вульфовна, что мы со всем этим будем делать? — строго задал я вопрос, а когда гувернантка попыталась ответить, поморщился. Неужели неясно, что вопрос риторический?
— Я надеюсь, инцидент не повторится, — продолжил я отчитывать онемевшую от переживаний женщину, состояние которой меня, впрочем, совершенно не трогало. В конце концов, она подвергла опасности жизнь моего сына. А для меня нет ничего дороже него.