– Тёма, ты где?! – заорал, болтаясь рядом со штурвалом и держась за него одной рукой, боясь лишний раз дернуться. – Включи автопилот.
– Я боюсь, – мелькнула легкая голограмма улыбки Терминатора.
– Чтоб ты…
Снова удар корпуса о торчащее дерево прерывает распри, лжекрыло срезает его, словно ножом спичку. Глайдер слегка тормознул, Архимед – нет, головой влетел в обзорный иллюминатор, цепляя лицом по пути десяток тумблеров на панели. Включились аварийные гравитационные гасители, превращая воздух кабины в липкую тягучую массу, с последующей полимеризацией не уступающей прочной пены, фиксируя варвара-аса в позе коряги, с воткнутым в ноздрю тумблером. Пролетели секунды, и глайдер, словно теннисный мячик, рикошетит о выступ и втыкается в щель, становясь на ребро.
– Тёма, – еле дыша, позвал Архимед. – Помоги.
– Не могу, боюсь, – снова отозвался тот.
– Чего?
– Ты гибук собирался мне в зад закатить, – хихикнул в ответ.
– Придурок. Отключи эту защиту, сколь мне висеть в воздухе, ни пошевелиться, ни чихнуть, ни пукнуть.
– Не могу.
– Вот заладил, долдон, что я тебе смогу сделать виртуальному? Отключай скорее, а то дышать тяжело.
– Не могу.
– Ты-ы, – процедил сквозь зубы, – такой милый человек. Если не прекратишь издеваться, то я все твои клоны и копии отформатирую в кузнице дедовой кувалдой.
– Все одно не могу. Все в твоих руках, – повторился Тёма, точнее в твоей ноздре. Это тумблер для включения экстренного гашения энергии, и пока он сдвинут вперед, ничто его не отключит.
– Во влип! И двигаться не могу, и тумблер заблокировал.
Смех истерически нарастал, сотрясая тело, но окаменевший воздух надежно удерживал его, не давая сдвинуться на миллиметр, лишь при вдохе и выдохе аппаратура разрешала ему возвращаться в свое обычное состояние. Смех оказался сильнее всех технических заморочек, дрожь головы вызвала желание сделать чих от щекотки в носу. Последовало мощное апчхи, и тумблер вернулся в первоначальное положение, роняя Архимеда на боковую стенку, которая временно стала полом.
– Сколько можно, – кряхтя, как дед, поднялся он, почесывая бок, извлекая из него вогнанную столовую вилку.
– Говорила Эврика, убирай за собой посуду, нет, все споришь, – подколол Тёмыч, – за что боролся, на то и напоролся.
– Пошел ты, хотя погодь, объясни назначение всех этих рычажков, а то я летать только и умею.