Уже стемнело, в ресторанах зажигались огни, позвякивали приборы, смеялись люди, на улочках, в стороне от большого дерева, становилось темно и пустынно. Они шли, молча держась за руки, думая каждый о своем. А может быть друг о друге.
– Ты живешь здесь, в Которе? – нарушил тишину Костя.
Кира покачала головой.
– Нет. Здесь я вожу экскурсии летом, когда много туристов. Приезжаю на три-четыре месяца. Сюда, в Херцор-Нови, в Бар или Тиват. Это все близко. В остальное время живу и работаю в заповеднике в горах. Он называется Дурмитор. Слышал?
Костя кивнул.
– Ты там с этим Янушем живешь?
Кира остановилась и слегка покачала головой:
– Не с ним…
И вдруг, сменив тему, спросила:
– Знаешь, что мне больше всего нравится в Которе?
– Что? – Костя не хотел гадать.
– Сейчас покажу. Или нет, сначала расскажу, а потом буду показывать. Понимаешь, Котор принадлежит и людям, и природе. Природа: горы, растения, вода, неохотно уступают место городским стенам и домам. И все же дома понемногу забираются в гору и устраиваются там поудобнее, оттесняя деревья, или наоборот спускаются к самой кромке воды. А растения в свою очередь заселяют дома непригодные больше для людей, они пробивают балки и перекрытия, прорастают сквозь бетон, ползут по стенам.
В семидесятых в Которе случилось крупное землетрясение. Многие дома были разрушены.
Кира покосилась на Костю и, убедившись, что он слушает, продолжила рассказ:
– Так вот, после того землетрясения город толком не восстановили. Окна и двери полуразрушенных зданий забили досками, фасады покрасили и город вернулся к обычной жизни. Тогда-то в полуразвалившихся домах поселились деревья, трава, цветы, кошки и птицы. В некоторых можно обнаружить целые сады. Показать?
Костя заглянул в озорные Кирины глаза полные жизни и веселых искр, неуверенно кивнул. Он помнил, что когда-то они лазили вместе по московским крышам, но это было давно. С тех пор он обзавелся серьезной работой, серьезным доходом и уже слабо представлял себя забирающимся на чердаки заброшенных зданий или сидящим на козырьке крыши. Но и отказаться он не мог. Стоило только представить, каким разочарованным станет после его отказа это смуглое черногорское лицо, как будут давить на него стены гостиницы, когда он вернется в номер и запрет себя в четырех стенах. Стоило только представить, и он был готов идти куда угодно.