И вот тогда призывает к ответу. И спрос бывает жесткий.
Наконец, Сэм вынырнул из облака. Значит, все-таки сговор. Сэм развязно пульсировал Ангелине: «До встречи, детка! Ты – моя!» Его энергии изобразили в небе треугольник, пронзенный стрелой, один конец которой переходил в спираль из семи витков. Последний виток образовывал букву С, предыдущий закручивался буквой Э и перетекал в ломаную линию в виде буквы М. На острие стрелы красовалась буква Я. Что означало: «Сэм я». Или: Я – Сэм.
Теперь его ни с кем не спутаешь, – усмехнулась Ангелина.
Сэм, такой Божественно чистый совсем недавно, был серым и рыхлым. Он лениво покачался на облаке, затем как бы нехотя скользнул вниз и завис в небе над Москвой. Именно здесь должен был замкнуться кармический треугольник и сойтись пути Ангелины, Алена и Сэма.
– Что же теперь будет? – простонала Ангелина.
– Торопись! Он все видел. Выполняй свою задачу! Ты прошла первое испытание! С Сэмом – отдельный разговор! – раздался голос Ангела и тут же прогремел раскатистый гром, засверкали молнии, заискрили черные облака, откуда донеслись крики о пощаде. Так бывало всегда, когда Он гневался.
Душа Ангелины исполнилась ужаса от перспективы не исполнить Его предназначение и леденящей тоски оттого, что и в этом воплощении может не встретить Алена и не познать любви: Сэм вознамерился сломать их земные планы! Но выхода не было. Она влетела в дом матери и отца в нужный момент и…
Мамаинтуитивно поняла, что на этот раз забеременела.
… Из раннего детства я вынесла несколько ярких воспоминаний.
Первое относилось к жажде чуда. Малышкой я приносила домой поломанные веточки деревьев, чистила их от кожицы, покрывала маминым лаком для ногтей, за что нередко была награждена подзатыльниками. Лакированные палочки я обмазывала вареньем и прятала в морозилку, пачкая налепленные матерью пельмени. Я часами в нетерпении крутилась возле холодильника, ожидая, когда палочка станет волшебной. И тогда… Тогда я взмахну ею и сбудется все-все!
Когда я, наконец, вынимала ветку из морозилки и под снисходительным взглядом матери взмахивала «волшебной палочкой», в мире ничего не менялось. Не появлялось ни нового платья, ни горы конфет, ни новой куклы как у подружек во дворе. Даже резиновая скакалка, без которой нормальная девочка не мыслила своей жизни, и та отказывалась появляться. Впрочем, иногда мама, считавшая изготовление «волшебной палочки» игрой по выбиванию подарков, расщедривалась и покупала мне то, что я загадывала. Но меня это не устраивало. Мне нужны были не земные подарки, а чудо.